возможно, не удастся сохранить на обратном пути, – и снова прошли через зону боевых действий, молясь, чтобы обозленные аборигены не попали в нас отравленными стрелами?.. Я работаю не на правительство. Доктор Лиланд и доктор Аргуэльо, полагаю, тоже. Поскольку до сих пор об оплате речь не заходила, очевидно, ожидается, что все это мы должны выполнить исключительно из патриотических чувств и по доброте душевной. Так?
В зале повисла выжидательная тишина. Чем сильнее росло напряжение от осознания исключительности задачи, тем дольше Лэйтроп и Барнард обдумывали ответ. Такого поворота они определенно не ожидали. В кармане у Лэйтропа вибрировал мобильник, но тот его упорно не замечал. Барнард опустил глаза, голова и плечи поникли, как верхние этажи обрушающегося здания, медленно, неохотно, словно до последнего сопротивляясь силе тяжести. Барнард – не из тех, кто часто опускает глаза долу, и Халли стало не по себе.
Она окинула взглядом сидящих за столом. Никто, кроме Боумана, не посмотрел ей в глаза. Эл Канер жевал печенье, медленно, задумчиво, будто оно последнее в его жизни. Аргуэльо продолжал выстукивать пальцем по столу какую-то одному ему известную мелодию. Боуман, не шелохнувшись, глядел прямо в глаза Халли. Но у той в семье было двое братьев, так что в игре в «гляделки» она поднаторела. Желание отвести взгляд – глубоко инстинктивное, как желание глотнуть воздуха поле долгой задержки дыхания. Халли никогда не сдавалась. Прошло несколько секунд. Наконец Боуман указал на нее пальцем, произнес почти беззвучно, одними губами: «Ваша взяла» – и отвернулся.
Лэйтроп, очевидно, прекрасно знал, что в Вашингтоне делают с тем, кто приносит наверх плохие вести. Телефон вновь завибрировал.
– Боюсь, что так, доктор Хейт.
– Похоже на полное безрассудство. – Тот перевел взгляд с Лэйтропа на Барнарда.
– Мы покривили бы душой, если бы утверждали обратное, – произнес Барнард.
Внутри Халли поднималась волна, которую она не могла больше сдерживать. Боуман ненадолго отвлек ее внимание, однако теперь она вскочила с места – так резко, что стул с грохотом упал. Дверь открылась, на пороге возник охранник. Лэйтроп жестом приказал ему удалиться.
– Черт подери! – К смуглому от загара лицу Халли прилила краска. – Неужели в жизни так часто выпадает шанс спасти тысячи – или даже миллионы – людей от ужасной смерти? Нам только что предложена уникальная возможность, господа.
– Доктор Лиланд, – обратился к ней Лэйтроп, – следует говорить прямо, чтобы избежать недопонимания. При выполнении задания могут погибнуть люди. Как справедливо заметил доктор Хейт, это безрассудство.
В голове Халли звучал голос отца: «Каждый день, каждый поступок – страница в книге жизни. Их не изменить».
– Можно погибнуть, например, по пути на работу. Это принесет кому-то пользу? Но мы не намерены умирать. Наша цель – попасть в пещеру и добыть «лунное молоко».
Рон Хейт покачал головой и рассмеялся.
– Черт,
