трех друзей, решивших свести счеты с жизнью».
Чего еще может желать психиатр-суицидолог для пятничного, точнее, уже субботнего похода в кино? Савелий повернул обратно и через двадцать минут уже сидел в почти пустом зале на очень хорошем месте в середине восьмого ряда. Жаль только, что кресла оказались чересчур удобными, располагающими ко сну и неге. Примерно на десятой минуте Савелий задремал и благополучно проспал до самого конца, до финальных титров. Проснулся в прекрасном расположении духа и поехал домой.
5
– Это – Останкино! О-стан-ки-но! Ну как не может быть маньяка в районе с таким названием!
– Обычное название, – пожал плечами Савелий. – Старинное, историческое. Бирюлево или Гольяново…
Редкий случай: посвятив утро субботы мелким домашним делам (закрепил расшатавшуюся розетку, смазал начавшие скрипеть петли туалетной двери, наклеил новые войлочные кругляши на ножки кресла вместо истершихся, заменил выключатель у бра над кроватью), Савелий позвонил брату и, узнав, что у того законный долгожданный выходной, пригласил его в гости. Обычно инициативу проявлял более общительный Виталик.
Встреча проходила в скромной, едва ли не спартанской обстановке – пили чай. Без сахара и пустой, потому что Виталику вдруг вздумалось начать устраивать разгрузочные дни, то есть одни сутки в неделю воздерживаться от еды и употребления спиртного. Эта идея была подсказана брату его собственными штанами, как форменными, так и штатскими. Словно сговорившись, все они начали с трудом застегиваться на поясе, причем с великим трудом.
Савелий попытался объяснить, что подобная разгрузка не даст такой пользы, как нормализация всего питания с отказом от чересчур калорийных продуктов и некоторым уменьшением рациона вообще, но Виталик не стал его слушать. «Мне проще сутки ничего не есть, чем постоянно держать себя в руках», – честно признался он. Савелий не стал настаивать на своем – пусть голодает сутки, если ему так хочется. Более того, чтобы не срывать брату его начинание, Савелий и сам солидарно пил чай без всего, отказавшись от пряников и любимого овсяного печенья с изюмом.
– Бирюлево – от слова «бирюльки»! – Виталик повысил голос почти до крика. – Тамошние жители, наверное, в бирюльки любили играть, всякие мелкие фигульки крючочками растаскивать. Или делали их на продажу всей деревней. А в Гольяново жила беднота, голь перекатная! Потому и Гольяново!
– А в Бескудниково? – поддразнил Савелий.
– Там жили одни паскудники! – рявкнул брат. – А потом первую букву изменили уже потом, для благозвучия! Но ты не уводи разговор в сторону, ты мне скажи – от какого слова пошло Останкино?
– Останки? – неуверенно предположил Савелий. – Надо же, никогда не задумывался…
– Вот-вот! – Виталик хлопнул ладонями по коленям. – Останки! Люди просто привыкли и не замечают, не вдумываются. И дернул же меня черт
