ту зиму. По сей день Россия ассоциируется у меня с холодами.
Накануне Рождества прибыл некий сержант Эмиль Кеслер и стал моим непосредственным руководителем. Кеслер был очередным звеном в цепи событий, приведших меня к разработке Фау-2. Однако в то время я об этом совсем не думал. Я был всего лишь работником склада запчастей на территории Советского Союза в разгар зимы.
Кеслер владел особым даром добиваться успеха на военном поприще. При нем регулярная армия питалась систематически. Он был и умелым коммерсантом (находил общий язык как с сержантами по снабжению, так и с советскими колхозницами), и применял методы, которые в гражданской жизни подпадали под статью уголовного кодекса. Чаще всего ради закупок продовольствия ему приходилось много ездить, и в некоторые поездки он предусмотрительно отправлял меня. Я получил повышение вскоре после того, как Кеслер вернулся из «командировки», которую устроил сам для себя в родной город в Германии. Мне предстояло сопровождать в Варшаву вагон со старыми шинами, которые следовало обменять на новые. Оттуда я должен был отправиться во Франкфурт-на-Майне – родной город Кеслера – и раздобыть там тяжелую парусину для крытых грузовиков. Хотя достать парусину было маловероятно, я мог отвезти жене Кеслера коробку яиц. Кроме того, у меня появилась возможность вернуться в Германию.
Как и ожидалось, мне не пришлось доставать парусину. Я доставил яйца и навестил родителей в соседнем Эссене. Я с ужасом обнаружил, что в результате тяжелых бомбардировок прекрасный город почти стерт с лица земли. К счастью, мои родители не пострадали.
На обратном пути на Восточный фронт мне удалось заехать в Берлин, где у меня по-прежнему оставалась квартира. Я хотел навестить свою невесту Ирмель. Другого шанса увидеться с ней у меня могло не быть, учитывая то, как шли дела на Восточном фронте. За несколько дней Ирмель своей теплотой и неброской красотой вернула мне веру в то, что в один прекрасный день снова наступит мир и мы с ней поженимся. Время пролетело быстро. Берлин бомбили не слишком сильно, поэтому можно было по-прежнему ходить в театр, уютные ресторанчики и красивые парки.
На меня очень сильно повлиял приезд в город моего старого друга Хартмута Кюхена. Я решил его навестить. Он рассказал мне, что правительство наконец осознало нехватку инженеров и ученых, отправленных солдатами на фронт. Определенное количество нынешних инженеров-солдат недавно переправили на секретный объект на балтийском побережье, где работал Хартмут. Я вспомнил его случайное замечание о «путешествии на наш сияющий спутник» и сразу же задал ему вопрос.
– Я так и знал, что ты спросишь, – сказал он. – Я постараюсь что-нибудь для тебя сделать. Но, – прибавил он, улыбаясь, – это будет не скоро. Это военный объект.
Я вернулся на русский фронт, надеясь, что мое положение улучшится. Но уверенности у меня не было. Я с грустью размышлял по поводу запоздалого понимания правительства о растраченных впустую
