она опять про макароны, дались они ей…
– Ты где, Санечка? Пропала куда-то… – растерянно проговорил в ухо отец.
– Да здесь я, пап! Здравствуй!
– Здравствуй, Санечка. Как у тебя дела? Что нового?
– Да ничего… Все то же, все те же… Сессия скоро, коллоквиум сегодня по информатике был…
– Ну, это хорошо, когда все то же и все те же. Значит, спокойно живешь. Хорошо. Я рад.
– А у тебя как дела, пап?
– Ну… В общем тоже… По-всякому…
Ага. Тоже. По-всякому. А голос грустный. И пауза образовалась какая-то тягучая, мылкая, будто им больше и сказать друг другу нечего. Странно, вроде, наоборот, голос должен счастливым быть. Молодожен все-таки, не абы как. Вот вздохнул длинно… Сейчас спросит, как там мама…
– Ну, как там мама, Санечка? Успокоилась немного?
Вот что, что ему на это ответишь? Может, стихотворение прочитать про то, что «покой нам только снится» и что «летит, летит степная кобылица и мнет ковыль»? Так летит и так мнет, что от того ковыля только седая труха по полю стелется?
– Нет, пап, не успокоилась. Ты же знаешь маму, по-прежнему рвет и мечет. Чем дальше, тем больше.
Вообще, мог бы и не спрашивать! Наверняка и самому не хочется копаться в подробностях маминых желчных выплесков. А как он хотел? Может, какая другая женщина и плюнула бы на коварное мужнее предательство, и поплакала бы ночами в подушку, и впрямь быстренько успокоилась, но в отношении мамы такая формула не прокатит… Ее обида так горяча и страстна, что ей все время круг сочувствующих требуется. Вон даже Кирилла в этот круг втянула. Надо отдать должное – Кирилл оказался весьма и весьма благодарным сочувствующим и с неподдельной искренностью отзывался на мамины «молилась на него, как на икону», «всегда сытый ходил, обихоженный, одет с иголочки», «как лошадь пахала, а он копейки лишней в дом не принес». Апогеем каждого случившегося выплеска было мамино коронное: «Бог видит, кто кого обидит! Его же предательство ему боком и выйдет! Пусть, пусть поживет с неприкрытой задницей, на свою копеечную зарплату!»
Видимо, чтобы ускорить процесс возмездия, мама недюжинные силы потратила на то, чтобы организовать пошустрее эту «неприкрытую отцову задницу». То есть даже пресловутой зубной щетки не разрешила с собой взять. Вообще ничего. Даже бабушкино наследство – вот эту квартиру – заставила на нее переписать. И попробовал бы кто ей возразить…
– Может, завтра заглянешь к нам, Сань? Я соскучился. Катя пирог испечет…
– Загляну, пап. Конечно. Ты когда с работы придешь?
– Часиков в шесть.
– Ну так и я к шести приду. Договорились?
– Ага.
– Тогда пока?
– Пока, Сань.
– Кате привет передавай.
– Передам, Сань…
Отец первым нажал на кнопку отбоя, и торопливые гудки растревожили и без того испуганно забившиеся в голове мыслишки: а ну как мама об этих Катиных пирогах-приветах узнает?
