которой до этого смутно казалось, что ей скармливают сказочку про белого бычка, тут же в нее поверила. Невестам, наверное, виднее, сколько там ему денег от папы осталось. Конечно, художники все больше нищие, особенно при жизни, живут на чердаках и пьют горькую. Но от Ани было известно, что Глеб Головин при жизни как раз преуспел, работал много и денежно – и портреты известных людей писал, всяких там сталеваров и героев соцтруда, и монументальной живописью увлекся, и на деревянную скульптуру для души его хватало. И от властей заказы получал, и на Западе прославился – в общем, швец, жнец, игрец. Должно быть, было что оставить единственному сыну… А уж то, что для Володи одного штампа в паспорте оказалось достаточно, тем более было понятно.
Что ж, если этот замечательный поклонник не собирается ее домогаться и надо всего лишь время от времени мелькать с ним на людях – почему бы, собственно, и нет? Она же так любит букеты, знаки внимания. И не сидеть же ей в четырех стенах, как старухе, рыдая по Илье! А с Володей так легко, а сама она ведь свой парень!
– Ладно, я тебя прикрою! – со смехом пообещала она. – Мог бы и сразу сказать!
И Володя продолжал появляться по выходным и среди недели. Карина знала, что он работает в Белогорском НИИ – наверное, в Москву в командировки посылают. Подробнее спрашивать было неудобно – ведь она сама почти сразу пресекла любые разговоры о делах.
Заезжая за ней то на Кузнецкий Мост, то на Новый Арбат, то в Медведково, Володя удивлялся, сколько же у нее работ, и Карина ловила себя на том, что начинает увлеченно об этих работах рассказывать. Прямо как с Ильей, когда они взахлеб обсуждали свои наполеоновские планы и достижения! Ее передернуло. Нет уж, никаких дежавю! Вот так она тогда и к Плотникову все-таки привыкла! Впускание в душу всегда и начинается с такой вот лишней болтовни! Совершенно необязательной для Подружки Напоказ!
– Знаешь, у Ани Семеновой, моей подруги, – мягко сказала Карина, – есть очень хорошая традиция – они с мужем никогда не говорят о работе. О профессиональных проблемах, о склоках с коллегами, об отношениях с начальством. Я думаю, это правильно. Во-первых, неприятности еще раз не пережевываются, во-вторых, меньше поводов для кухонных войн, да и просто больше шансов отдохнуть – как по-твоему?
И вопросов о делах больше не возникало, рассказами о собственных Володя тоже не грузил. Как же хорошо, когда намека достаточно, радовалась Карина. Наверное, это особенность мужчин постарше, с годами все-таки умнеют.
И они говорили о погоде, о музыке, которая пищала в машине, о фильме, который только что посмотрели, о сегодняшнем ужине, о Москве – кто какие любит бульвары и улицы, – и Карина в самом деле отдыхала. Они были просто люди, без привычных профессиональных скафандров, без груза обязательств и обязанностей, без сносок на общие знакомства – Карина прожила в Белогорске всего несколько месяцев и хорошо знала только Аню, публика, мелькавшая в «Трех пескарях», ничего для нее не значила.
И когда она возвращалась
