дождь, отчего в комнату пробралась свежесть. Я зябко передёрнул плечами, а затем услышал знакомые шаги по коридору. Спустя несколько секунд дверь широко распахнулась, явив моему взору хмурую Арахну.
Я тотчас ехидно проговорил, выбираясь из гамака:
– Что-то ты перестала редко ко мне заглядывать.
– Собирайся, – проронила та. – Нам надо потораплываться.
– По-моему, я где-то это уже слышал, – тихонько пробормотал я, после чего показал пальцем на спальный мешок и спросил: – Это ведь теперь всё моё?
– Ага, кроме рации. Она сегодня тебе не понадобытся, – проговорила героиня, подпирая косяк.
– Ладно, – проронил я и широко зевнул, а затем засунул в рюкзак спальный мешок и каску. – Всё. Идём.
Героиня кивнула и вышла из комнаты, потопав по коридору. Я двинулся за ней, увидев Гришу, который показался из соседнего помещения. Лицо парня выглядело помятым, а под глазами наметились мешки, которые были почти такими же большими, как и туристический рюкзак за его плечами.
Гриша поздоровался с героиней, а мой приветственный кивок проигнорировал, чем заслужил недовольный взгляд моих глаз. Кажись, с ним я взаимовыгодные отношения вряд ли сумею установить. Гриша писец какой-то странный. Он вон пальцами водит по стене, а затем нюхает кончики. А ещё он явно перед Пушкиным выслуживается. Нет, Бутуз точно идёт на хрен. Я с ним дружить не буду.
Тем временем мы все втроём спустились на первый этаж, где за накрытым столом сидел Пушкин и Кристина. Я заметил, что возле стула девушки лежал рюкзак, аналогичный тому, который пёр на себе Гриша. У меня рюкзак оказался поплоше, чем их модели. Похоже, среди новичков появился тот, кого невзлюбило руководство. Ну и шут с ними.
В это время юная героиня вежливо поздоровалась с нами, а потом снова принялась за еду. Я ответил на её приветствие и бросил холодный взгляд на молчащего Пушкина, который вдруг сделал вид, что старательно молится.
Я сперва не понял, на кой чёрт он придуряется, а затем услышал недовольные слова Арахны:
– Да нормально я готовлю.
Глава клана тихонько прыснул, а затем снова начал есть. Я же сокрушённо покачал головой, присел на стул и стал поедать фасоль с мясом. Гриша и Арахна занялись ровно тем же самым, гремя вилками и кружками.
В какой-то миг толстяк пролил на себя густую подливу и отчётливо прошептал:
– Блин, я такая свинья.
– Ага. И ещё ты испачкался, – радостно выдохнул я, вытирая рукой жирные губы.
Моя шутка вызвала дружный смех, даже Пушкин громко загоготал. А вот Гриша покраснел и бросил на меня недружелюбный взгляд, который я проигнорировал и спросил у Арахны:
– А где все остальные герои?
– Один дежурыт, а остальные – занимаются своими делами, – последовал её ответ.
– Ясно, – проронил я, глянув на главу клана, который резко встал
