наконец-то, оторвал своё внимание от экрана монитора и кипы бумаг на стол. «Цезарь, ядрёна мать, делающий сразу несколько дел, а в принципе – ни одного толком».
– Почти двенадцать часов дня, – сообщил он Розову после того, как они, наконец-то, пожали друг другу руки, а Крапивина на работе нет. Правда, у нас, знаете, Анатолий, э-э… да-да… Петрович, я помню, как же, у нас, как в Западной Европе или даже в Америке… Свободный распорядок дня у свободных журналистов. Стараемся. Главное, чтобы газета выходила в срок, интересная и… правдивая. Но дело в том, что Вениамин обещал сегодня быть в половине десятого… Я из-за него сюда раньше пришёл. Я вот и думаю, не случилось ли чего.
– Что может с ним случится? – нейтрально спросил Розов.
– Какой-то он странный в последнее время. Очень уж даже возбуждённый, восторженный, я бы сказал. Я понимаю, он всегда возбуждённый, но таким его я ещё никогда не видел. Представляете, он уверял меня, кажется, позавчера, что у него сантехник туфель украл. Я ему говорю, Веня, дорогой, я бы тебе с удовольствием поверил, если бы он у тебя поимел не один полуботинок, а хотя бы… два. Логично? Абсолютно.
– А если предположить, что сантехник был одноногим…
– А ведь верно! Я об этом не подумал, и он мне ничего про его… одноногость не сообщил. Всё равно, не фрагментами, а целиком странно. Кому нужен его туфель? Порядочный, даже одноногий, господин такую рвань не наденет, а только российский журналист.
– Прибедняетесь. У вас тут зарплата, говорят, бешенная, Адольф Генрихович.
Видно по судьбе людям, типа Броймана, выпало на роду прибеднятся и постоянно жаловаться на судьбу, потому он и сказал:
– Анатолий Петрович, такое говорят люди не сведущие и основательно недобрые. Сейчас даже наше издание «Свободный голос, открытый взгляд» не процветает. Не то, что бы дорогая бумага… Но за читателя надо бороться, конкуренция. Мы не горим синим пламенем, как другие. Но зарплата у нас, как у… пьяного ёжика.
– Не скромничайте.
– Нет, ну, конечно. Я как главный редактор что-то имею… Крапивин тоже… плодовитый дьявол. Без денег не сидит. Но что бы лопатой ассигнации грести, тут, извините, Анатолий Петрович. Сейчас даже президентский корпус экономит… на бумаге. Правильно. Всем тяжело. Тебе хочется осетрины, а судьба говорит: «Нет, дорогой, поскольку экономический кризис, то кушай кильку».
– Я смотрю, Адольф Генрихович, вы от голода очень… опухли.
– Не надо ёрничать. В нашем кругу, кто не вертится и не соображает, тот – на бобах, – редактора вдруг осенило.– Я начинаю понимать. Вы, кажется, в чём-то подозреваете своего друга Вениамина?
– Вы проницательны, Адольф Генрихович. Честно признаться, уже не подозреваю. А сейчас с нетерпением ожидаю, когда вы скажете, где он сейчас находится.
– Я полагал, что вы всегда и всё знаете…
– Да. Теперь я знаю. Но даже сейчас я знаю не всё. Я хочу получить информацию от вас. Ведь
