выставляя против них шипы?
– Не только к либералам, но и к крайним националистам. Либералы ради свободы готовы пожертвовать Россией, крайние националисты готовы ради России пожертвовать свободой. На мой взгляд, надо искать какую-то середину и находить общий язык. И без России нельзя, и без свободы плохо. Если в других цивилизациях либерализм – это система ценностей, то в России он носит какой-то гормональный характер. Сейчас это заметно в отношении к Украине. Чистая биохимия. Например, недавно я сижу рядом с Макаревичем на эфире у Любимова, и певец молвит: «Вот, смотрите, только что в Великобритании прошёл плебисцит об отделении Шотландии, где сепаратисты проиграли – и всё спокойно. Никакой войны. Надо учиться!». Я отвечаю: «Позвольте, и в Новороссии прошёл плебисцит, только с обратным результатом. Почему же не спокойно? Киев должен был сказать: «Мы – европейская страна, и мы, согласно демократическим принципам, принимаем итоги референдума. А они из пушек по детям!» Макаревич посмотрел на меня как на ненормального. Ему, гормональному либералу, даже в голову не приходит принять результат референдума, если он ему не нравится. И зачем нам такой либерализм? Я же не виноват, что их буквально колбасит от всего, что укрепляет русский мир и Россию. А когда страна накреняется, они счастливы, в душе расцветает сирень. Такая болезнь. К врачу надо бы…
– Выходит, именно либералы помогли Ельцину взять власть в свои руки?
– А кто, марсиане? Они и американцы.
– Вы тоже считаете, что Америка сыграла большую роль в развале экономике страны?
– Я хорошо помню ту эйфорию, которая была в 1991 году, помню и табуны американских советников в наших министерствах и ведомствах. Глава нефтяного блока, некто Бревнов, летал в Россию на работу из Нью-Йорка. Забыли? Помню, Старовойтову в эфире спрашивают: «А если б путч удался?» Она, лучась, отвечает: «Всё было предусмотрено. Нас ждали машины, чтобы отвезти в американское посольство, а оттуда выдачи нет…» Такое не забывается. Конец августа 91-го застал меня в Коктебеле. Пока было неясно, чья возьмёт, украинские коллеги на всякий случай говорили по-русски и даже предлагали сделать Крым общим. Как только победила демократия, они перешли на «мову» и заявили, что Крым теперь только украинский. «Как же так, ведь мы вам фактически его подарили!» – воскликнул кто-то. И, кажется, Павло Мовчан брякнул: «А не надо быть козлами»! Теперь отвечаю ему теми же словами.
– Скажите, расстрел Белого дома, это тоже наш позор?
– Конечно, позор, который мог остаться безнаказанным только благодаря поддержке Запада. Хотя в самой Америке президента, разбомбившего Конгресс, точно казнили бы. А наша либеральная пресса, которая сейчас рыдает о произволе полиции на Болотной площади, демонизировала требования того парламента, издевалась над ним, звала Ельцина к насилию. Но парламент требовал тогда именно то, что сделал и делает Путин: обуздание олигархов, восстановление суверенитета страны, самостоятельная внешняя и внутренняя политика, отстранение от
