Горелова. – Или станете говорить, что не знаете, кто убил?
– Арина Михайловна, Агеева даже не подозреваемая. – Андрей догадался, о ком речь, и добавил невольно: – Пока.
– Как же она – не подозреваемая, когда Янина оставалась с ней в тот вечер?
– Но, Арина Михайловна, зачем Диане Сергеевне было убивать вашу дочь? – спросил Андрей.
– Как зачем? Вы хотя бы представляете себе, как они воруют? – возмутилась Горелова.
– Кто? – снова не понял Андрей.
– Кто-кто? Доктора, – сказала Горелова плаксивым голосом. – Мы для них всё – материалы, людей, оборудование. А они! Только и рыщут, где что украсть.
– Если вы были уверены, что Агеева вас обворовывает, почему в суд не подали? – усомнился Андрей. – Сейчас проблем с этим нет.
– Какой суд, что вы – дитя неразумное? Не пойман – не вор, да и шум поднимать нельзя, не то всех клиентов перепугаешь. – Горелова махнула было рукой, но вдруг оживилась: – Надо будет камеры в кабинете поставить.
– Но вы знаете наверняка, что Агеева воровала?
– А то. За руку только поймать не могли, хотя сколько пытались. Янина и в тот вечер мне предложила: «Мама, я сейчас позвоню Диане, скажу, что заеду, она засуетится, и я тут как тут». И позвонила Агеевой, но не сказала, что сама уже в здании, только в аптеке. И ведь сразу же, сразу пошла! Да всё равно не успела. – Арина Михайловна снова махнула рукой и подняла испуганный взгляд: – Или успела?
Андрей заметил, что сколько б Горелова ни крутила платок, ни прикладывала его к влажным глазам, тот оставался аккуратным белым квадратиком.
– Расскажите, какой была ваша дочь? И были ли у неё враги?
– Какие враги? Что вы! Она была доброй, общительной, умела к людям подход отыскать, словом, доктор от бога. Она и с Агеевой этой дружила. А та только и ждала, чтобы Янина уехала, чтобы снова деньги в карман класть, хотя у самой какой муж богатый! Верно пословица говорит, дал же бог три горла.
– Почему же вы ей не мешали? – спросил Андрей. – Отчётность же можно было ввести?
– Я вводила. Обязала Агееву записывать в специальную тетрадь всех, кто у неё лечился. И чтобы она с каждого брала роспись рядом с уплаченной суммой. Страницы в тетради я пронумеровала, а медсестра наша прошила суровой ниткой. И на последней обложке концы заклеила бумажкой, а я печать сверху поставила. Причём, заметьте, печать эта была лишь у меня.
– Несколько архаичный метод. – Андрей кашлянул. – И как, помогло?
Горелова только махнула рукой:
– Медсестра наша, соседка по даче, конечно, тоже присматривала, но её рабочий день с десяти до шести, а раньше и позже Агеева могла вертеть деньгами как хотела.
– Арина Михайловна, ваши показания могут серьёзно помочь делу. Проведём параллельное дознание и предъявим Агеевой обвинение в воровстве. Тогда, если она убила, и в убийстве скорее сознается.
Горелова пододвинулась.
– Заниматься этим, конечно, буду не я, – продолжил Андрей, – а мой коллега
