ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
Портрет В.К.
Первой его увидела Наталья Никитична, Верочкина мама. Она всегда обо всем узнавала первой.
– Верочка, – сказала она, кормя обедом дочь, удивленно и даже, как показалось Верочке, в некотором замешательстве. – Представь себе, я сегодня видела твоего Ромочку!
– Где?! – Верочка застыла с куском во рту.
– В нашем универсаме. Он покупал продукты. – И, насладясь произведенным эффектом, продолжала: – Но самое удивительное то, что он теперь будет жить почти рядом с нами. Через сквер, в четырнадцатом доме. Он купил здесь квартиру! Мало того: он женат, и стал, кажется, преуспевающим художником! По тому, как он одет, что он брал в универсаме, а главное, сам факт: купил квартиру! – можно догадываться, что его дела идут весьма неплохо. Говорит, повезло, попал в волну. Верочка, ты понимаешь что-нибудь в этих «волнах»? Ну кто бы мог подумать?
Семь лет назад подумать не мог никто. Верил, пожалуй, только сам Рома.
Наталья Никитична откровенно говорила Верочке, что этот ее «роман с Романом» пора кончать, что этот неудачник ей не пара, что ей нужно всерьез устраивать свою личную жизнь, искать мужа с прочным положением, который может обеспечить семью, и т. д., и т. п., что обычно говорят матери, искренне желая счастья своим дочерям. Наталья Никитична стала искать сама и нашла Геннадия. Гена был спортсмен. Чемпионаты, загранпоездки, валютные призы. Рома блек по сравнению с ним – во всех отношениях.
У Гены были связи, квартира, родители. У Ромы не было ничего. Работал где-то ночным сторожем, жил в грязной коммуналке. В его комнатушке творилось Бог знает что: рамы, холсты, вечный запах красок, растворителей. Как он там жил? Вере и самой стало видеться в нем что-то непросветное, неудавшееся. На выставки его не брали, картины не покупали. Ее Ромочка был никому не нужен. Постепенно Вере стало казаться, что и ей – тоже…
– Его картины выставляются в галереях Германии и Франции! Верочка, ты можешь себе это представить? – в очередной раз выдавала Наталья Никитична.
Верочке казалось, Наталья Никитична сама с трудом представляет, что картины того самого Ромочки, которого она порой из жалости кормила обедами, всегда такими сытными и обильными в их доме, продаются теперь за валюту иностранцам.
По тому, какую подробную информацию приносила всякий раз Наталья Никитична после случайных встреч с отнюдь не болтливым Романом, ясно было, что она вцепилась в него крепко. Тем более эти встречи происходили довольно часто: хозяйство вела исключительно Наталья Никитична, а ввиду беременности жены Рома сам закупал продукты.
С каждым разом Наталья Никитична сообщала Верочке за обедом все новые подробности, не понимая, что лишь травит душу. Возможно, и себе тоже. Пожалуй, оттого и сообщала с такими подробностями.
– Говорит, в Швеции на коммерческой выставке у него купили картину. А теперь он едет в Марсель на какую-то дружественную встречу. – И снова, в который уже раз, недоумевала: – Кто бы мог подумать?
Верочка, вечно спешащая, пролетавшая лишь из дома до автобуса и обратно, видела его только раз, с женой. Он крепко прижимал к себе ее локоть. И по всему видно было, что между ними близкие прочные отношения. Рома бросил на Верочку быстрый пронзительный взгляд, и лишь нервно как-то дернулись щека и уголок рта. Вера попыталась улыбнуться, но улыбка получилась жалкой.
А его избранница ничего, красивая. Скорее даже – «интересная», как говорят о таких. Но может быть, ей было легче, чем Вере? Может быть, она появилась в его жизни, когда он уже выставлялся в Германии и Франции? Впрочем, какое это сейчас имеет значение?
…Когда-то он вот так же прижимал к себе ее, Верочкин локоть. Что ж может быть, всё правильно. В сущности, она предала его. Бросила, когда ему было тяжело. Чувствовала, что ему тяжело, но не захотела делить с ним его трудную судьбу. Ей хотелось блистать. Хотелось всего и сразу. У нее своя работа в театре, она уже состоявшаяся актриса, а у него еще ничего не известно, получится ли. А тут еще мама подсунула этого Гену. Гена куда больше подходил на роль удачливого мужа. Она ошиблась. И наказана. И одна…
Пожалуй, где-то там, на самом верху, свой верный учет всё же ведется.
Как-то зимой, на утренней репетиции, к ней в артистическую вошла радостно-возбужденная актерская чета Ивиных.
– Верочка! – обратились они к ней, – а мы видели вчера ваш портрет… Признавайтесь…
Оказалось, они были вчера на выставке в Манеже и видели ее, Верочкин, портрет. Безо всякого сомнения это ее портрет.
