кушать подано.
В стенах этой харчевни кусок в горло не лез, но организм требовал свое.
– Пойдем, брат, – Фел хлопнул по плечу, – прорвемся.
Прорвемся-то прорвемся, только куда? В еще более безнадежную яму?
Готовила на этот раз, за отсутствием местных поварих, Милорада.
– Вот это поистине пища богов! – нахваливал Фел, а дочь егеря так мило краснела – под стать своему имени.
А я злился. Конечно, брат теперь герой – хотя что он сделал, постойте? Да ничего, чуть спасение не проспал. Его сила всего лишь среагировала на смертельную опасность, сам он и пальцем не пошевелил. Но в ее глазах герой не я, а Феликс, то есть Федор.
Вот куда пропадает моя способность излагать мысли? Когда я рядом с ней, не могу и два слова связать. Еще и наговорил ей глупостей, что она теперь подумает?
Память напоминала, что Мила ответила «ты мне тоже нравишься», но скорее всего это было сказано, чтобы утешить, подбодрить перед отправлением в последний путь.
Стыд и злость – вот две змеи, что душили меня, когда она смеялась над очередной шуткой Фела-младшего. Конечно, она влюбилась в него – сильный маг, а я… ущербный сын. Насколько ущербный, она пока даже не подозревает.
Я сидел в своей комнатушке и изливал чувства на бумагу – слава Солнцу, здесь нашлись перо и чернила. Хозяйка заботилась, чтобы у постояльцев была возможность послать весточку голубем.
Нет, я не вел дневник – оставлю этот удел девчонкам, я писал новую главу своей книги. Моя печаль удачно ложилась на переживания главного героя, и строчки летели за строчкой.
– Ленсар, – я вздрогнул от звука нежного голоса, – ты совсем не выходишь в общую залу. А мы, вообще-то, обсуждаем план спасения.
– И есть мысли, как унять бурю?
Мила с детской непосредственностью присела рядом на кровать, предварительно разгладив юбку. От одного ее присутствия на душе становилось легче, и черная грусть сама собой рассеивалась.
– Ни одной. А что ты пишешь? Письмо? Разве можно отправить весть в такую погоду? Точнее, непогоду, – она тихонько хихикнула.
– Нет, – спрятал листы за спину, – это другое.
– Расскажешь? – девушка застенчиво улыбнулась. В голубых глазах светился искренний интерес. Не праздное любопытство от скуки, я был уверен, а интерес ко мне. Ей и правда было не все равно.
– Наверное, ты будешь смеяться, – не знал, как начать, – я пишу разные истории.
– Сказки? – Милорада выпрямилась и чуть наклонилась вперед.
– Ну… можно и так сказать, – еще не слышал такого определения своим романам, – только их лучше не давать читать детям.
– Почему? – кажется, она чуть не подпрыгивала от любопытства, – они настолько… страшные?
– Порой и такое встречается, – не стал отпираться, – а иногда там встречается… – я замялся, – про любовь.
Думал, что она начнет смеяться,
