style="font-size:15px;"> – Надо нарвать травы для курочек. Ты мне поможешь.
Она взяла серп и мешок, и мы пошли. Я думал, мы пойдем в поле, но мать выбрала тропинку, которая вела в лес. Я шел с некоторой опаской, но мать была совершенно спокойна, и её спокойствие передалось мне.
Солнце поднялось высоко и уже припекало, но в тени деревьев было прохладно и хорошо. Лес был не густой, в основном акациевый, но попадались и молодые дубки, клены, одичавшие яблони и вишни, березки, верба, кусты орешника-лещины.
Мы быстро нарвали, мать – серпом, я – руками, полмешка травы, и можно было возвращаться домой. Но мать всё дальше углублялась в лес.
– Сейчас, – сказала она, – я что-то тебе покажу.
Мы ушли довольно далеко от магалы. Вскоре лес начал редеть, и мы вышли на огромную поляну. Но – что это?
Перед нами открылась удивительная картина: на большей части поляны стояли длинными рядами кресты. Кресты были деревянные, некрашеные, высотой с метр или чуть больше, они идеально ровными шеренгами тянулись далеко в лес.
– Что это? – спросил я маму.
– Это немецкое кладбище, здесь во время войны хоронили немецких солдат.
Но самое поразительное, что я увидел – это каски. На каждом кресте сверху была надета серая немецкая каска. Их было много. Очень много. Я никогда не видел столько крестов с нахлобученными на них касками.
– Вот, они, твои каски, – сказала мама.
Кажется, я начал понимать: каски, деревянные кресты… Вид у них был довольно зловещий.
Так это же – деревянные человечки, наконец, догадался я. Точно. Это они, только неживые…
Но кто-то догадался их одушевить, и превратить в злобных тварей.
Так была разгадана тайна главной страшилки нашей детворы.
– Теперь ты всё понял? – спросила мама. – Кресты с касками, правда, похожи на человечков. Но бояться их не надо. Они были страшными, когда были живыми. Немцами. А деревянные они уже не опасны.
И мы пошли домой.
А Васька Кривой всё же проболтался. В конце лета, находясь в состоянии подпития, он стал рассказывать о своих подвигах и не мог удержаться, чтобы не похвастать, как разыграл пацанов, инсценировав нападение на нас деревянных человечков, и какого страху он нагнал на нас.
Мы понимали, что Васька человек нехороший и даже подлый. Однако время от времени он снова заманивал нас своими сказками и завиральными историями. И мы снова садились кружком вокруг него и слушали его трёп.
Фантазёр он был ещё тот.
Флорика
1945
Бельцы
Война окончилась, но отец всё еще был в армии. Он писал, что служит в комендатуре Берлина.
Почти каждый день с восходом солнца мать уходила на заработки. Чаще всего это была работа в поле: либо у дедушки Николая (ему был выделен клин около двух десятин земли), либо у престарелых или одиноких соседей. Работа была крестьянская, хлеборобская, к которой мать привычна с детства. Рассчитывались с ней кто чем мог: зерном
