крепость была заложена, а стало быть, и город с ней вместе, а то, что Петр отсутствовал на столь важном мероприятии, – это ничего, это он по уважительной причине – красоте истории его отсутствие ничуть не вредит.
Можно даже было ощутить что-то парадоксально выразительное в том, что «град Петра» в организационном плане заложили без физического участия самого Петра, – то ли город сам заложился, то ли в этот день в этом деле Петр все же участвовал, но – если угодно – ментально.
Однако если без намеков на мистику (предыдущий абзац) – выразительность-то в другом. В том, что знание якобы настоящего порядка вещей (не было Петра на закладке), лишая «распространенную версию» (был) изюминки (вот вам: ведь не был), в очередной раз демонстрирует всю ущербность обыденного сознания (которому хочется, чтобы был, был непременно).
По существу, есть ли действительно разница – был Петр тогда на Заячьем острове, не было ли тогда Петра?
Чем-то отдаленно напоминает ситуацию с Шекспиром. Он или другой (или другие) – так ли важно, кто написал пьесы Шекспира? – они все равно есть – бери и читай.
Хотя сравнение с Шекспиром, признаюсь, притянуто за уши. Приверженцы альтернативной концепции вообще не признают за драматурга исторического Шекспира, тогда как историческое значение Петра – и в основании Петербурга, в частности, – кажется, никто не отрицает. Хотя нет, почему же? Авторы «новой хронологии» сразу приходят на ум. Петр у них действительно самозванец (подменили в Европе), а Шекспир, если заговорили о нем, он хоть и Шекспир, но писал о современниках – о короле Лире, например, который не кто иной, как Иван Грозный и Василий Блаженный в одном лице.
Но мы все-таки о традиционных историках. Главный их довод за то, что тогда не было Петра на закладке крепости, – в анонимных дневниках «Юрнал 1703 года», где сказано, что 11 мая «капитан пошел в Шлютенбурх сухим путем», то есть покинул Шлотбург (экс-Ниеншанц).
Итак.
По господствующему убеждению – Петра 16 мая на Заячьем острове не было.
Господствующее убеждение поколебал А. М. Шарымов – в книге исследований «Предыстория Санкт-Петербурга. 1703 год», вышедшей, увы, только после смерти автора.
Один из разделов книги Шарымова так и называется: «Был ли Петр I основателем Санкт-Петербурга». Сей лапидарный и провокативный вопрос в развернутом виде исследователь формулирует, хотя и утяжелив в ущерб изящности жирным курсивом и с обилием скобок, но зато с беспощадной юридической точностью, отрицающей любую двусмысленность: «Был ли Петр I (а он, как следует из показания „Юрнала“, 11 мая уехал из дельты Невы к ее устью) основателем Санкт-Петербурга (который заложен был 16 мая, то есть, получается, что – в отсутствие уехавшего царя?)?»
Не буду пересказывать многостраничное, на редкость дотошное расследование Шарымова, оно в самом деле похоже на детективное. Определены приоритетные версии, привлечены всевозможные свидетельства (отнюдь не очевидные), изучены мотивы поступков фигурантов дела, рассмотрено алиби. Под «алиби», прочитав Шарымова,
