Корпус Домбровского были опрокинут. Хвалёные лыцари бежали, сверкая пятками. Затем цизальпийский легион оставил позиции и удирал, не выдержав штыковой атаки. А потом и все остальные запаниковали. Мы сбились в кучу. На нас населись казаки и австрийские драгуны. Началось самое ужасное – бегство с избиением. Если союзная армия понесла большие потери при штурме, то мы потеряли тысячи человек в этом бесславном отступлении. Вы не представляете, какой испытываешь страх, когда ты бежишь, и затылком чувствуешь, как над тобой заносят палаш… И сделать ничего не можешь. И не защититься никак…
– Но вы каким-то образом уцелели?
– Чудом. Даже не верится до сих пор. Наверное, Мадонна сберегла. На нас налетели казаки. Меня сбили с ног. Я полетел в придорожную канаву. Сверху свалилось несколько убитых. Я едва мог дышать. Вы не вообразите, какой я пережил ужас! Лежал, приваленный телами. На меня стекла чужая кровь. Я оставался в таком положении до темноты, вдыхая трупный смрад и слушая стоны раненых. Я чуть не сошёл с ума. В сумерках, мне удалось выбраться из-под завала мёртвых тел. Где ползком, где по оврагам я добраться до Нови. Один сочувствующий горожанин укрыл меня в своём доме. Пришлось неделю сидеть в подвале. Потом, переодевшись ремесленником, покинул город и направился к Генуе. А здесь, в этом славном городке, где мы с вами обедаем, я узнал, что всех пленённых французов заставляют подписывать договор, что они не будут воевать против Австрии три года, и отпускают на все четыре стороны. Я вновь надел свой мундир, явился в комендатуру, рассказал о себе и подписал все бумаги. Вот!
Он извлёк из кармана камзола сложенный вчетверо листок. Развернул его и показал подпись австрийского коменданта.
– После всего пережитого, я, точно, больше не возьму в руки ружье. С меня – достаточно! Столько смертей! Столько крови! Столько страха! Мне на всю жизнь хватит.
Я ему посочувствовал. Дал на дорогу несколько серебряных монет, за что он сердечно меня поблагодарил.
В это время в харчевню с важным видом вошли австрийские офицеры из интендантской службы. Все в новеньких мундирах с начищенными пуговицами. Заказали пиво. Следом ворвались венгерские гусары, громко разговаривая и смеясь. Они были в пыли. Принесли с собой едкий запах лошадиного пота и пороха. Офицеры интендантской службы поглядывали на них с презрением. Холодно ответили на приветствие и отвернулись. Один из гусар высыпал на стойку горсть монет и потребовал:
– Всем посетителя – вина! Выпьем за Суворова!
– За Суворова! – гаркнули его товарищи, словно ринулись в атаку.
Нам на стол тут же поставили два бокала.
– Господа, встаньте и выпейте за Суворова, – настойчиво шепнул хозяин.
Мы с Жаном поднялись, поприветствовали гусар.
Но один из офицеров интендантской службы назидательно произнёс:
– Сперва надо поднимать бокалы за эрцгерцога Карла,
