если долг не вернет. У нас денег не было ни на стекла, ни на фанеру, а на улице стройматериалы просто так не валялись. На следующий день, после того как Рита позвонила Коле, он принес лист фанеры, не знаю, где он его взял, но было видно, что она не новая, но это было лучше, чем ничего. Этим листом мы заколотили разбитые окна на кухне. Безопасность была под вопросом, но так хотя бы не дуло с улицы. Теперь наша квартира еще больше походила на притон. Судя по тому, что я до сих пор жив, Коля деньги отдал, а может уже и вовсе некому выбивать долги. Как известно, у бандитов в те времена жизнь была короткая.
Когда я приехал со школы домо…в притон, в котором вынужден был жить, позвонила мама. Я так рад был слышать ее. Я старался, чтобы мой голос не дрожал, слезы выступили сами собой. Говорить, что у нас происходит я не стал, так как эта работа ей была нужна…всем нам она была нужна. А, узнав о происходящем у нас дома, она точно бы бросила все и примчалась к нам. Я рассказал только о том, что произошло с псевдо-опекунами, так как сначала она звонила им, узнать, как у меня дела. Эти двое наговорили маме, что мы с Ритой чуть ли не ограбили их. Она уже хотела в срочном порядке приехать, но я успокоил ее, заверив, что все в норме. И сказал, пусть приезжает, только когда закончат все работы. Она очень радовалась, что устроилась в такое приличное место с хорошим заработком, поэтому я не хотел, чтобы у нее все рухнуло из-за нас. Стоило мне повесить трубку, как входную дверь открыл отец. Поздоровались, он сказал, что забыл некоторые вещи в кладовке, там у него лежали инструменты, винтики, болтики и все в этом духе. А чуть позже, когда отец удалился в свою каморку, в квартиру вошла и Рита. Самое неприятное – отец даже не поинтересовался как у нас дела. Он наверняка же видел фанеру на окне и то, как квартира выглядела внутри. Наркоманы сестры постарались на славу, разрисовав стены маркерами, ручками, карандашами…короче, всем, что попадалось им под руку. Квартира целиком и полностью была прокурена, запах стоял далеко не сигаретный, а какой-то химический, пожелтевший потолок нависал над головами. От этих зависимых была только одна польза, они приносили еду. Хоть какую, но еду. Отец, выйдя из кладовки, сказал, что там не хватает электрического точила и начал допытываться, куда это мы его дели. Он им топоры, ножи и прочие колюще-режущие затачивал. «Проторчали?», спросил отец, то есть все же заметил все внутреннее убранство квартиры. Я промолчал, так как понимал, что ноги этой вещи могли приделать знакомые Риты, но не хотел подставлять сестру. Она же, мне кажется, была в курсе того, куда могла деться отцовская вещь, но начала отговариваться. «Не знаю я куда оно делось, сам, наверное, забрал еще раньше и забыл.», сказала она повышенным тоном и с презрением. Отцу это очень не понравилось. Он подошел к ней, схватил ее за волосы, дернул в бок, Рита, повинуясь, наклонилась вслед за его рукой. «Ты чего это такая борзая стала, сикуха? Взрослая что ли? Школу закончи, устройся на работу, купи свои вещи, и только тогда можешь их раздавать кому хочешь. Понятно?», сказал
