красавец в поношенной одежде, с рюкзаком, поставленным у ног;
коротко стриженный мужчина с давним ожогом на лице, судя по виду и экипировке – военный, с рюкзаком, поставленным между ног;
и благообразный старикан с аккуратной серебристой бородкой, в скромном костюме и с папахой на голове, придерживающий поставленный на колени саквояж.
Все трое смотрели на гладколицего брюнета не менее цепко и внимательно, чем он на них. Впрочем, человек в черной рубашке не переставал улыбаться и был очень вежлив.
– Я рад приветствовать всех вас здесь, господа, – сказал он.
«Здесь» – это в небольшом низком каменном строении, крытом ржавыми железными листами; этот бывший то ли склад, то ли гараж, а может быть, какая-нибудь мастерская, – в общем, эта постройка стояла посреди бескрайней степи, и в ней время от времени находили пристанище чабаны, пасущие овец, и всякий разношерстный люд, о чем свидетельствовали следы костров и примитивные очаги, сложенные из камней. Кроме длинной скамьи, внутри имел место еще и длинный, грубо сколоченный стол. Дверей не было, стекол в маленьких оконных проемах под самым потолком – тоже, и слава Богу, ибо внутри и так дышать было нечем. Железная кровля сильно раскалилась под солнечными лучами, воздух в помещении был густ и совершенно неподвижен, без всякого намека на сквозняк. Красавец с аристократическим лицом обмахивался влажным носовым платком, старик аккуратно промакивал свою морщинистую физиономию какой-то пестрой тряпицей, а военного вида мужчина поминутно стирал пот с лица ладонями, ладони же вытирал о джинсы. Перед каждым из них на полу стояло по голубой пластиковой бутылке с водой, и время от времени кто-нибудь из них прикладывался к горлышку своей бутылки, и тогда выпитая вода проступала потом на коже и на одежде. И лишь гладколицый выглядел как огурчик: ни капли пота на лице, ни пятнышка на рубашке – непостижимо, в такой-то зной! Должно быть, эта деталь их всех раздражает, обязательно раздражает, ну никак не может не раздражать, мельком подумал гладколицый. Он сунул руки в карманы спортивных брюк и присел на краешек стола.
– Скажу сразу, – произнес он, продолжая улыбаться, – что ваши имена мне совершенно ни к чему, я не полицейский и не заведующий отделом кадров. Если желаете сообщить свои настоящие имена – милости прошу. Если хотите назваться вымышленными именами или использовать клички – пожалуйста. Лишь бы я мог как-нибудь обращаться к вам на маршруте, окликать как-нибудь. Меня вы можете называть просто – Проводник, – тут гладколицый улыбнулся еще шире, хотя это казалось практически невозможным. – Тем более, что я в самом деле буду вашим проводником.
Он умолк, выжидательно глядя на сидящую перед ним троицу.
Несколько секунд все молчали. Потом подал голос седой красавец.
– Ннну… – сказал он и натужно улыбнулся. – Ну тогда зовите меня Доцентом, что ли… Тем более, что я действительно доцент… преподаю в нашем университете.
Гладколицый
