смерть.
– То есть женитьбы?
– Нет-нет, вы меня неправильно поняли. Если бы вы не вмешались, я просто бы отрекся от притязаний мисс Уэверли, а потом отступил на шаг назад, наблюдая за тем, как она совершит социальное самоубийство в попытке манипулировать мной, – пояснил он. – Нет абсолютно ничего, что заставило бы меня покорно пасть жертвой ее интриг. Я скорее достану пистолет и прострелю себе ногу.
– Ох.
Его заявление шокировало Генриетту, которая выросла с мыслью, что все джентльмены свято придерживаются некоего морального кодекса. Лорд Дебен только что признал, что позволил бы мисс Уэверли погубить свою репутацию, не пошевелив даже пальцем, чтобы это предотвратить.
– Ох? И это все, что вы можете сказать?
По непонятной причине Дебен только что открыл этой девушке то, в чем не признался бы больше ни единой живой душе, а в ответ лишь это восклицание?
– Нет. Я… я думаю, что понимаю теперь, почему вы пожелали поговорить со мной с глазу на глаз. Подобные… темы не подходят для того, чтобы… чтобы обсуждать их в людных гостиных.
– Вот именно. – Дебен и не подозревал, что придется приложить столько сил, добиваясь этого незначительного признания. – Отсюда и безжалостное похищение вас.
Граф вовсе не хотел говорить, что увез ее из дома большей частью потому, что его терзали подозрения. Нет ли какой-нибудь зловещей причины, по которой эту девушку отправили к таким родственникам? Подобные рассуждения свойственны скорее поклонникам готических романов, в которых беспомощная молодая женщина оказывалась в заточении и подвергалась тирании со стороны приемных родителей, и лишь отважный герой, как правило, имеющий титул, мог раскрыть коварный замысел и освободить ее.
– Я надеялся встретить вас на каком-нибудь светском приеме и незаметно умыкнуть в сторонку, чтобы поблагодарить.
– Ох.
Генриетте очень хотелось придумать какой-нибудь более умный ответ, в самом деле, что еще тут можно сказать? Никогда прежде ей не доводилось встречать столь эгоистичного жестокого человека.
За исключением, возможно, мисс Уэверли.
– Весьма сожалею, что невежливо обошелся с вашей уважаемой родственницей и ее гостями, но после обеда мне нужно будет работать над речью.
– Речью?
– Да. Для палаты лордов. Там сейчас проходят очень важные дебаты, и мне есть что сказать по этому поводу. Мой секретарь, разумеется, тоже в курсе дела, но если я хоть раз позволю ему написать за меня речь, у него может возникнуть впечатление, что я готов позволить ему оказывать влияние на свое мнение, а это вовсе не так.
Дебен нахмурился. С чего это ему вздумалось давать этой девушке объяснения? Прежде он никогда ничего подобного не делал. Так зачем начинать сейчас, уж не потому ли, что она смотрит на него оценивающим взглядом?
Перехватив этот хмурый взгляд, Генриетта сжалась от стыда. Ее тетушка бесконечно твердила о том, какой важный человек лорд
