мягкую курчавую бороду и, подумав, сплюнул на мост.
– Лучше бы ты к Гревву попёрся… балабол, – сказал он напоследок и ушёл.
Хотелось сказать слово покрепче, но дух убитого мог обидеться и начать мучать его, а не магов-убийц. Течение здесь было довольно сильным, и труп наверняка уплыл бы далеко, но этого не произошло. Буквально через пару сотен ярдов мертвец выпутался из циновки и поплыл к каналу, на берегу которого горожане устроили свалку.
Выбравшись на берег, тот, кто назывался Кронле, уселся напротив большой кучи мусора. Его распухший от ожогов язык, свисающий до самого подбородка, втянулся в рот, а кожа на лице, словно вмиг высохнув, стянулась в ещё более глубокую сеть морщин. Выругавшись, Кронле взглянул на свои руки. На тыльных сторонах ладоней образовалась такая же сеть морщин, что и на лице, а на костяшках кожа высохла, натянулась и лопнула.
На кучу мусора взобралась ободранная бродячая кошка. Она уселась напротив сказителя и уставилась на него глубокими фосфоресцирующими глазами.
– Это тело не выдерживает, – сказал Кронле.
«Оно долго прослужило тебе», – молча ответила кошка.
– Мне больно, – плаксиво проговорил недавний мертвец.
«Тебя убили».
– Нет, я говорю о другом. Боги, неужели мы так долго времени провели порознь, что ты перестала меня понимать? Разве ты не чуешь мощь Длани? Сунься я поближе к Бергатту, это тело порвало бы на кусочки, а это было бы куда больнее, чем эти деревенские заклинания, которыми пытался меня убить тот недоучка.
«Я чувствую мощь Длани», – просто ответила кошка.
– Как думаешь, Велион достанет её?
«А ты как думаешь?».
– Думаю, что если он не достанет, никто не достанет. Но не уверен, что у него хватит способностей.
«Помни об Урмеру».
– А ещё Урмеру, – кивнул Кронле. – Дерьмо.
«Дерьмо», – подтвердила кошка и разинула пасть в гримасе боли.
– В общем, дело сделано. Я направил могильщиков куда нужно, а те уже должны послужить нашим целям. Так значит… я могу быть свободен? Я могу… вернуться?
«Ты знаешь, что не можешь. Не все ещё дела сделаны, а этот год – твой».
По телу кошки прошла судорога. Она срыгнула, и в её рвоте была не только кровь, но и куски плоти.
– Хреново тебе, да?
«Хреново этому телу, не мне, ты же знаешь».
– Сама знаешь, что знаю, зачем отвечать?
«Зачем спрашивать, если знаешь?».
– Риторический вопрос, слыхала о таком? – Кронле тяжело вздохнул и поднялся на ноги. – Боги, как я хочу домой.
«Осталось всего десять недель, и ты вернёшься домой».
– Целых десять недель, – огрызнулся тот, кто назывался Кронле, и двинулся прочь.
В конце концов, у него ещё много дел, обсуждать которые не имело смысла, Кошка и так о них знала. А ему было просто невыносимо находиться в этом теле в такой близости от Длани.
Кошка
