речи, которая близка и понятна детям: смех, поддразнивания и остроты. Бильбо, который все это время был нашим представителем в волшебном мире, мире, в который мы вступили вместе с ним, тронут пением эльфов, он оценил его выше таких сугубо бэггинсовских радостей, как отдых, еда и питье, хотя изнемог от усталости и умирает с голоду. Эльфийский восторг бытия пересиливает эти простые радости – и, как мне кажется, Толкин здесь старается показать юной аудитории, что такой необычайный взгляд на жизнь существует, желает объяснить его понятно и наглядно, но не лишить таинственности. Это неимоверно сложная писательская задача, и, кажется, Толкин не вполне преуспел в ее решении – но цель его, как я считаю, была именно такова.
В самом начале этого эпизода есть короткая фраза, которая, по моему опыту, частенько озадачивает читателей «Хоббита», но, думаю, именно она и есть емкий символ всего, что происходит в этом эпизоде дальше. Когда долина Ривенделл еще только открывается перед Бильбо, он восклицает нечто удивительное: «„Хм-м, пахнет эльфами!“ – подумал Бильбо». Его замечание остается без пояснений, и нигде на страницах «Хоббита» нам не сообщают, чем пахнут эльфы[13]. Замечание необычное, странное, но оно привлекает внимание; судя по хмыканью Бильбо, запах эльфов – восхитительный аромат, и он трогает сердце Бильбо не меньше, чем их пение. А что происходит сразу после того, как Бильбо почуял аромат эльфов? Бильбо «…посмотрел вверх на звезды. Они мерцали ярким голубым светом». Аромат эльфов, судя по всему, заставил усталого и голодного Бильбо восхититься прекрасным и возвышенным, остро ощутить красоту, которую он бы иначе принял как нечто само собой разумеющееся. Слова Бильбо комичны, но в то же время они подчеркивают идею, которую трудно уловить, и намекают на переживание, с трудом поддающееся описанию, – совсем как пение эльфов.
Здесь, разумеется, нам открывается другая сторона эльфов: они – нечто гораздо большее, чем просто беспечные балагуры и веселые певуны, которые радуются всему сущему вокруг. Эльфы еще и древний народ с давней и трагической историей, и, если даже после эпизода с эльфийской песенкой над рекой у читателя останется впечатление, будто эльфы глупы и легкомысленны, Толкин вскоре развеет это заблуждение, приоткрыв кое-какие грани истории эльфов, которые опровергнут такое мнение. Мы узнаем, что «Хозяин дома Элронд был друг эльфов и предводитель тех людей, у которых в предках числились эльфы и открыватели Севера», он и его народ восходят «к героям удивительных историй, разыгравшихся на Севере еще на заре времен, героям войн с участием гоблинов, эльфов и первых людей» (перевод мой. – В. П.). Рассказчик упоминает эти предания так, словно читатель с ними уже знаком, и если вы уже читали «Сильмариллион», то и в самом деле поймете, о чем тут речь. Но напомню, что «Хоббит» был опубликован в 1937 году, и даже когда в 1951 году вышло переработанное издание, предания, составившие «Сильмариллион», еще не увидели свет и читатель «Хоббита» никак не мог знать о них. Здесь
В одной из работ Толкина все-таки содержится намек на то, как пахнут эльфы. Как раз во время работы над «Хоббитом» Толкин писал еще и длинную поэму «The Lay of Leithian», которая при его жизни не публиковалась. Эта поэма – история Берена и Лучиэнь, та самая, что рассказана в «Сильмариллионе», она же сюжет баллады, которую в «Братстве кольца» Колоброд поет на Перевале Заветери в главе «Клинок во тьме». В «The Lay of Leithian» об эльфийской деве Лучиэнь говорится, что она всегда источала несравненное благоухание, «odour of immortal fl owers / in everlasting spring» («запах бессмертных цветов / вечной весны», песнь XII, 3794-95). Подозреваю, что примерно так и пахнут эльфы и что Бильбо почуял дуновение этого аромата на подходе к Ривенделлу. –
