сказал мне, что, если бы его не абортировали, получился бы нормальный ребенок, мальчик. Да, это был эмбрион, как вы изволили выразиться, и вместе с тем это был уже маленький, вполне сформировавшийся человечек: забавное личико, ножки, пальчики, даже крошечный пенис.
Знаете, что я почувствовал, глядя на него? Мне стало стыдно. Я подумал, а где же, черт подери, был я, где были все порядочные, еще не утратившие человеческих чувств люди, когда совершалось убийство этого беззащитного существа?
– А вам известно, – спросил Хэррис, – что через восемь недель после зачатия у зародыша уже намечено все, что положено быть у новорожденного ребенка? А на третьем месяце зародыш выглядит как ребенок».
Поспешно совершеный в молодости А. впоследствии зачастую приводит к тяжелым мучительным страданиям.
«Как могла я это сделать сегодня, когда я уже годы мучусь о том, что я сделала очень давно, когда-то, в незапамятной молодости, в непоправимый день… Я тоже тогда сказала ребенку: "Ты мне не нужен – иди назад в хаос…". Тот был еще меньше, совсем без сил со мной спорить (назвать себя даже – "я"). И легко, уверенная в своем праве, я отняла у него жизнь, в которую он стучался. Какой невероятный позор самочинства! Я не отворила ему дверь в свой молодой дом – сыну, дочери; не дала детству погреться у моего очага, со мною. "Мне, деточка, трудно впустить тебя… " В зажженную елку, в кусты сирени, в звездное небо, в потонувший в луне сад. Для удобства тех лет я выкинула за борт его душу и тело – без возможности постучаться в двери жизни вторично. Я не открыла ребенку дверь в его дом. Единственную, в которую ему было дано постучаться! Что помогло мне справиться с немыслимостью этого преступления, стряхнуть его с себя, и жить дальше десятилетия, и радоваться всему тому, что я отняла у моего ребенка, чего моя мать не отняла у меня. То узаконенное равнодушие взрослых, как я, привычка к этому, повторяемому людьми, преступлению? Оправдание его, звучавшее так «праведно», как может преподать только один сатана, – что будет даже для блага этого не пущенного в мир ребенка и нужно было, чтоб не страдал он от стесненных "условий жизни" или "трудной эпохи", – отнять у него саму жизнь! …И не потому ли я одна – уж который год, в одиночестве, в сугробах и зелени, не потому ли мой дом – мертв, что когда-то, когда ее во мне было так много, – я отняла у существа – жизнь… "
Последствия А. нередко осложняют супружеские отношение, создают наряженную обстановку, что в итоге может привести к распаду семьи
«Добро живете! Где ж семья?
– Да мы, дружок, одни.
Как так одни? А дети где?
Спросил и сам не рад,
Быть может о большой беде
Напомнил невпопад».
«Они на первых порах и не думали о ребятишках, просто жили друг возле друга, наслаждаясь своей близостью, и только. Ребенок мог бы этому счастью даже помешать. Но затем как-то исподволь, исподтишка, оттого лишь, что появилась опасность нарушения извечного порядка семейной маяты, возникла откуда-то тревога: то, чего вначале избегали и боялись, теперь начали караулить – будет или не будет?
