ection>Посвящается команде Сассманов: Алике, Эзре, Джуд и Лайле. Навеки с любовью.
Пролог
Луксор, Египет: западный берег Нила, 1931 г.
Не реши парнишка попробовать порыбачить в новом месте, он не услышал бы криков слепой девушки из соседней деревни и не увидел бы того монстра, который на нее напал.
Обычно он ловил рыбу ниже по течению в маленькой затоке с поросшими пальмами берегами, куда подходил нильский паром. Но в этот день по совету двоюродного брата Мехмета, который утверждал, что видел на мелководье косяки гигантских булти – нильских телапий, перешел выше – за дальние тростниковые поля Байрата на узкий песчаный берег, укрытый от глаз густой рощицей. Место ему понравилось, и парень тут же забросил удочку. Но едва крючок коснулся воды, как послышался едва различимый девичий голос:
– Ла, минфадлак! Нет, пожалуйста!
Парень, насторожившись, поднял голову, а его лесу тем временем потянуло течением.
– Пожалуйста, не надо, – снова раздался голос. – Я боюсь.
А затем он услышал смех. Смеялся мужчина.
Парень положил удочку и, взобравшись по илистому берегу, оказался в пальмовой рощице. Голос доносился с ее южного края. Он повернул в ту сторону и пошел по узкой грязной тропинке, осторожно ступая, чтобы не наделать шума и не потревожить прячущихся в траве рогатых гадюк, укус которых смертелен.
– Нет! – послышалось опять. – Ради Бога! Умоляю!
Снова смех. Безжалостный. Насмешливый.
Парень остановился и на случай, если придется защищаться, поднял с земли камень. Затем двинулся дальше по тропинке, которая, дойдя до середины рощицы, снова повернула к берегу. Слева блеснул Нил, меж стволами пальм мелькнула полоска текучей, как ртуть, воды, но девушки и ее мучителя нигде не было видно. И лишь на краю рощицы, когда деревья расступились, он ясно увидел, что происходит.
Путь ему пересекала широкая дорога, сбегавшая с рисовых полей вниз к реке. На дороге стоял мотоцикл. Возле него, хорошо различимые в серебристом свете луны, маячили две фигуры. Тот, кто был крупнее, стоял на коленях к парню спиной. На нем была европейская одежда: брюки, сапоги и, хотя ночь была теплой, заляпанная грязью кожаная куртка. Он прижимал к земле маленькую, хрупкую фигурку в черной джеллабе[1]. Девушка, казалось, не сопротивлялась, просто лежала, словно оцепенев, ее лица не было видно за массивным торсом насильника.
– Пожалуйста, – простонала она. – Не обижай меня.
Парень хотел крикнуть, но испугался. Вместо этого сделал несколько неслышных шагов вперед и по-прежнему с камнем в руке присел на корточки за кустом олеандра. Теперь он хорошо разглядел девушку и узнал ее. Ею оказалась Иман эль-Бадри, слепая из деревни Шейх Абд эль-Курна. Над ней постоянно смеялись, потому что вместо того, чтобы заниматься женскими делами – стирать, убираться, готовить еду, – она проводила дни в храмах, где, стуча палкой, ходила и трогала вырезанные на стенах древние рисуночные письмена, которые, как утверждали люди, могла прочесть на ощупь. Иман-ведьма – так ее дразнили. Иман-дуреха.
– Я боюсь, – повторила девушка. – Пожалуйста, не обижай меня.
– Не стану, если будешь слушаться, малышка.
Это были первые слова, которые произнес мужчина. Или по крайней мере первые, которые услышал парень. Голос был гортанным и хриплым, он говорил по-арабски с сильным акцентом. Мужчина снова рассмеялся, стянул с головы девушки платок, провел рукой по волосам. Она начала всхлипывать.
Парень хотя и до смерти напугался, но понимал, что необходимо что-то предпринять. Прикинув расстояние между собой и двумя фигурами, он замахнулся, готовый запустить камнем в голову насильника.
Но прежде чем успел это сделать, мужчина поднялся, повернулся, и луна осветила его лицо.
У парня перехватило дыхание. Это было лицо упыря. Вместо глаз маленькие черные дыры. Губ нет, только зубы, необыкновенно большие и белые, как звериная пасть. Кожа до прозрачности бледная, щеки такие впалые, словно им хотелось вообще исчезнуть с отвратительного лица.
Парень его узнал – до него доходили слухи: это хавага, иноземец, который работал на захоронениях. Там, где у человека должно быть лицо, у него пустое место. Злой дух, говорили люди, бродит по ночам, пьет кровь, затем неделями пропадает в пустыне, где общается со своими приятелями-демонами. Парень сморщился, подавляя желание закричать.
– Аллах, спаси меня, – пробормотал он. – Милостивый Аллах, отведи от меня злого духа.
На мгновение парню показалось, что каким-то неосторожным движением он выдал себя, потому что хавага сделал шаг вперед, посмотрел прямо на куст, где он прятался, и, прислушиваясь, повел головой.
Традиционная египетская одежда мужчин и женщин. –
