Это скорая. Сочувствую, что тебе так плохо. Мы приехали тебе помочь. Хотим убедиться, что все в порядке. Помочь тебе прийти в себя? Можно тебя осмотреть? Не возражаешь?
Он смотрит мне в глаза с беспримесной, личной ненавистью.
– Только тронь меня, пидорок. Голову тебе снесу с ноги и мозги раскатаю по асфальту. Вы когда-нибудь просыпались с чувством, что вас парализовало? Вот и я однажды сидел в офисе с кондиционером, правая рука – на мышке, в левой – кружка остывшего чая, и поймал себя на мысли, что, возможно, никогда не выберусь из этого вращающегося кресла на пяти колесиках, потому что каким-то образом оно срослось со мной или я с ним. Может быть, я спал с открытыми глазами, а может быть, я просто незаметно перебрался жить в офис: вытянул ноги под столом, завел большую упаковку «Кит-Ката» и зубную щетку в нижнем ящике стола? Может быть, где-то уже хранился спальный мешок? Раскладушка? Электрочайник со встроенным будильником?
Передо мной был целый экран непрочитанных сообщений, список заданий на день, стопка проектов, которые надо было прочитать и по итогам составить отчет. И я не мог отделаться от смутного опасения, что только зазеваюсь, как засну снова и проснусь в точно такой же позе через сорок лет.
Стивен поедет в отделение неотложной помощи, потому что в таком состоянии его некуда больше девать. Он не усидит в кресле, не ляжет на койку, а в машине на ходу полицейские его не удержат. Поэтому он поедет за решеткой в полицейском фургоне. Его заводят внутрь и захлопывают двери. Я вместе со всем оборудованием тоже занимаю место в задней части фургона, но на безопасной стороне, за защитным экраном.
Как только мы трогаемся с места, начинается фырканье, выпученные глаза и битье головой об стену.
Бум! Бум! Бум! Бум!
Ехать недалеко, но времени достаточно, чтобы он нанес себе вред. Мы сделали все, что можем, чтобы не дать ему это сделать. Теперь мы включили мигалку и предупредили больницу, что едем. Там ему не обрадуются. Я стараюсь спокойным тоном убедить Стивена перестать издеваться над собой. Но этот поезд не остановить. Пока он не осел на пол, он, по моим прикидкам, раз двадцать бухнул головой об экран.
– Можете остановиться?
– Что-то не так?
– Он упал.
– С ним все нормально?
– Не уверен. Давайте вытащим его.
Мы идем к задней двери фургона, полицейские открывают металлическую дверь, но пока не отпирают решетку.
– Стивен? Стивен? Ты там как?
Ответа нет. Полицейские открывают клетку.
– Стивен?
Я беру его за запястье и чувствую хороший, сильный пульс. Я открываю глаз и направляю туда луч фонарика. Меня накрывает слабая тень паники. Но затем Стивен вздрагивает, оглядывается и, ни секунды не медля, вновь разражается залпом ругани:
– Руки убери, дерьма кусок! Куда вылупился, урод? А?
Мы направляем Стивена обратно на сиденье, но он встает и начинает пинать стены клетки. Мы снова закрываем дверь, прыгаем обратно и трогаемся с места. Опять начинаются
