сейчас… Сейчас он, будто решил «внести новый цвет». Или «смешать» те «капельки», дабы преобразовать «однотонную лужицу» во что-то «свое». И как видно, «красное»… Если не кровавое, то в цвет ее щек и губ. Которые она, снова нещадно кусала. В цвет ушей и шеи. Которую так же, нещадно хотелось «растереть». Избавившись, от клеток и атомов его дыхания, вблизи ее. И непосредственно, в одно из них. Но она не двигалась, пока руки белели и «синели»… Их бы, тоже растереть. Но не станет ли это «сухими деревяшками»? И не даст ли, по окончании, своей «провокации», «огня»?
Развернув ее к себе на стуле. Так быстро, что она и охнуть не успела. Да даже, воздуха в легкие набрать! Не то, что что-либо сказать и как-либо среагировать. Егор встал напротив нее и нагнулся к ней. Приблизившись своим лицом к ее, выдерживая «уровень» и стыкуясь с ее глазами, своими. Уперся руками по обе стороны от ее ног, в стул. И усмехнулся, возвращая себе свой голос и «веселые нотки» в него:
– Да? Только я, вот, о «другом» подумал…
Рывок и оставшиеся «рамки», как и «грани», «разбиты». Разорваны в пух и прах. Оставаясь «нитями» и «осколками», на «осадке», в паре миллиметров между их губ.
– Или… Не только я?
Он не касался ее, но и не делал вида, что не собирался. Он смотрел на них, «пресловуто» и дотошно. После чего, переводил взгляд на ее глаза. Пытался что-то найти и «прочесть» в них. Что-то увидеть в них. Что-то, что хотелось и желалось, пока только им. И это «пока», он и не хотел видеть в ней. Хотелось видеть согласие и «встречный маневр».
Не находя, снова «спускался» на губы. И так, несколько раз. «Бегая» и «промазывая», как «кистью по холсту», взглядом по ее лицу. От низа к верху и от верха к низу. Он бы мог сделать это сам. Легко! Как и во все прошлые разы, будь то на практике или теории. В действиях или на словах. Но, как и любой «сам», он устал…
Не до такой степени, чтобы бросить все на «тормоза». Но до такой степени, чтобы бросить себя на «тормоза» и «завести» уже ее. Прыгать с лестницы, со своей ступени, чтобы помочь подняться кому-то и подтолкнуть его, конечно весело. Но никогда это заходит в «тупик», где ты поднял всех, а тебе места не осталось.
Банально, выстукивая в закрытую дверь, когда за твоей спиной, все настежь открыты. А за «закрытой», открытое настежь окно. И вот, оно надо? Потратить нервные клетки впустую, можно и куда более интересным и приятным, как бы это ни звучало, образом и способом. Что и не поймешь, на первый взгляд, что они потрачены «впустую».
Здесь же, «зрилось в корень», буквально! Но он продолжал оставлять это право, последнее право, за ней. Право налево! Хотя бы, из-за того, что не видел в ней «пустоту» и «обесточенности». Не видел темноты. И не потому, что там свет. И все-таки, же она – ангел. Нет! А потому, что и она не была аморфной и безэмоциональной. Она была чувствующей и ощущающей, эмоционирующей.
Но вместе с тем, вредящей себе этим, по «стезе» негатива. Где она опасалась и боялась, «закрывалась» и убегала, «перекрывая»
