а его в глаза.
– Ты не знаешь, чем он болен, зачем ты к нему приближаешься?! – воскликнул я в страхе за ее самочувствие.
– Я знаю, – спокойно ответила она мне – я его там жду.
Мой спутник чрезвычайно вдохновился тем, что он не одинок в своих страданиях.
– Значит я не один! – восклицал он, – Меня там уже ждут!
Странно, что мама всегда мне снится такой большой и значительной, какой она не была при жизни. Да, она всегда умела сохранить лицо, придать своей фигуре солидность, но чаще всего она изображала легкость и веселье, которое мне казалось ненатуральным. У нее всегда где-то внутри горел холодный огонек, который многое определял в ее жизни. Она знала цену людям и не слишком им доверяла. Она умела быть и коварной, и расчетливой, и кажется никому не прощала своих обид. Кроме меня, разумеется. Я был слишком жесток по отношению к ней в последние годы ее жизни. Я хотел высказать ей все, что я испытывал в детстве, как я был одинок, какой депрессивной и неустроенной была моя юность. Я винил в этом свою мать. Сейчас ее нет, и мои счеты к ней анулированы. Сейчас я обращаюсь к ней в трудные моменты своей жизни и с готовностью принимаю ее помощь. Я чувствую, что в мире мертвых она не последний человек.
Она привязала меня к себе после своей смерти. Я купил скромную квартиру в городе, где она похоронена и регулярно несколько раз в год навещаю ее могилу. Она и сама любила навещать умерших родственников, мне это казалось возрастной причудой, но сейчас для меня важно, что есть место, где я могу поклониться ее памяти. Это хорошее место – напротив женского монастыря, с видом на Эльбрус. В этом городе хорошо проводить время, здесь прекрасные парки и лечебная минеральная вода, бьющая из-под земли. Сюда я приехал из Америки, чтобы провести свой отпуск после шести лет жизни в Штатах. Я приехал всего на две недели и вот уже третий год, как живу в России никуда не выезжая. Моя семья осталась там, зарубежом. Моя старшая дочь недавно вышла замуж, я развелся, многое произошло со мной за эти два года, но я навсегда запомню то лето 2018 года, когда я принял решение прилететь на могилу матери, умершей через год после нашего отъезда в Америку от рака. Каким я был тогда, и какой я теперь – это два разных человека. Я хочу рассказать, как все произошло, и постараюсь передать те эмоции и чувства, которые владели тогда мной столь сильно, что никакое чувство ответственности или страха за свое будущее не могли помешать мне действовать спонтанно и безрассудно, так, словно это последнее лето в моей жизни. Я намеренно не буду упоминать в своем повествовании о своей семье, которую я оставил в Америке, чтобы ненароком не ранить ничьих чувств. Это история обо мне, о моем личном безумии и жизни в состоянии аффекта, который владел мной на протяжении нескольких летних месяцев. По-сути, это приключенческая история с элементами эротики, не более того. Никогда, ни до этого, ни после, я так не жил. Да это и не я вовсе, это мой литературный герой, и прошу нас с ним не путать.
Я приехал в Америку в сорок семь лет с семьей, а уехал в пятьдесят три один. Мне одновременно осточертела и Америка и моя семейная жизнь. Приехал летом и уехал тоже летом. Кстати, в Америку невозможно приехать, в нее можно только приплыть или прилететь. Я прилетел. Как жук, бабочка или еще какое-нибудь безмозглое насекомое с крыльями. Я не сравниваю себя с птицами – птицы умнее, гораздо умнее человека. У птиц для сезонных миграций есть причина, у меняя ее не было, чистое любопытство, не более того, ну и расчет на то, что любые перемены будут полезны для нашей семьи. Так оно и случилось, я сделал то, что давно хотел сделать – я развелся. Сперва получил гражданство страны, которую не любил и вскоре уехал из нее навсегда – ну, ни странно ли? Разве я не насекомое? Тупое насекомое с неутоленной страстью к размножению. К производству себе подобных особей, к беспорядочному флирту и упорядоченному сексу – со всеми по порядку, как говорит моя подружка.
Вот, теперь, когда я рассказал главное о себе, можно перейти к деталям. Всех же интересуют детали: где, что, почему? Но мне, даже спустя год после моего бегства, не очень-то хочется о них вспоминать, я выпилил эти шесть лет жизни из памяти, ровно так же, как выпилил из памяти добрую половину жизни начиная лет с двадцати пяти, когда я вернулся из армии и восстановилс в универстете на четвертный курс. Мне сейчас пятьдесят четыре, я вот уже как месяц разведен и живу с замужней женщиной, замещая, как в плохом анекдоте, мужа, находящегося в долгосрочной командировке в Москве. Я тоже живу почти в Москве и езжу к его бабе каждые две недели, как к себе домой. Муж за год навестил супругу всего дважды, почти сразу сбегая от нее, как черт от ладана на рыбалку, из которой привозил только запах перегара. За неполный год знакомства мы с ней трижды съездили в Ессентуки, ухитряясь по дороге совокупляться как кролики в поезде, навестили могилу моей мамы, взошли на самую высокую точку в Кисловодском парке, причем в первый раз мы прошли только половину пути, но моя девочка тогда еще была на костылях и этот подъем произвело впечатление на отдыхающих в парке.
– Смотри – сказал один мужик своей спутнице, когда мы уже спускались вниз – вон баба на костылях идет, а ты всё ноешь!
