мечтала о стиральной машине, импортной с сушкой. Она видела такую дома у одной из своих коллег, видела её в работе, позавидовала и не удержавшись высказала мнение, что все женщины ведущие домашние хозяйство должны собраться и поставить человеку, придумавшему такое чудо, памятник из чистого золота. Она так долго стирала на советских машинах типа «корыто с мотором», которые протекали, часто ломались, били током и после которых всё равно надо было мучиться, отжимать бельё вручную… И вот теперь из-за этого, так называемого, мужа откладывается её самая большая после получения собственной квартиры мечта. Да если бы только это. Сын обносился, сама хуже всех в школе одета, перед коллегами стыдно…
Пашков молча, смиренно выслушивал упрёки жены, а та не встречая отпора, всё более заводилась:
– В магазин вчера пошла, тут иномарка подкатила, из неё пигалица выпрыгивает лет двадцати пяти. Набрала продуктов на пятьсот, понимаешь пятьсот тысяч. А у меня в кошельке всего пятьдесят. Чем я хуже?… Я уже в возрасте, с высшим образованием и не могу себе позволить то, что эта коза драная… Там у неё и осетрина, и телятина. А у меня на буханку хлеба и триста грамм «докторской»… Вот что я могу, – произносилось так, что Пашков без труда сам домысливал продолжение: с таким мужиком.
Жена долго не могла успокоиться, нападая то на безмолвно-виноватого мужа, то на делающего уроки сына. В конце-концов терпение Пашкова лопнуло:
– Всё, хватит… Завтра увольняюсь к чёртовой матери и иду искать другую работу.
Настя, не ожидавшая такой реакции от, казалось, полностью осознававшего свою ничтожность мужа, на несколько минут замолчала. Потом стала «исправлять» положение:
– Серёж… ты это… не торопись… Не спеши увольняться-то. У вас на полтора месяца простой объявили?
– На полтора. Что ж теперь? Ты же каждый день будешь меня вот так. Нет уже больше мочи. Лучше я куда-нибудь дворником устроюсь.
– Ну, что ты? Я ж не против, устраивайся, только увольняться не надо. Попробуй временно. Может завод ваш как-нибудь оклемается. Солидное всё-таки предприятие, жаль бросать-то.
– Как это временно? – недоуменно спросил Пашков.
– Ну, как-нибудь. Вон наша завуч говорила, что есть такая газета «Работа для вас». Там объявления дают всякие работодатели. Ты поищи, может что подходящее найдётся, – советовала Настя уже успокоившись, и явно опасаясь, как бы муж сгоряча не наделал глупостей.
– Хорошо, прямо завтра…
Позже, когда сели смотреть телевизор отношения в семье пришли в норму и уже ничто не напоминало о прошедшей «буре», об упрёках, стенаниях по поводу загубленной жизни, молодости, и прочая, прочая… Когда ложились спать, Пашков вспомнил о том, что произошло во дворе:
– Представляешь Насть, почти до подъезда дошёл, гляжу мужик, старик уже, на лавке загибается. Я к нему, что с вами…
