здесь орбита Луны проходит чуточку ближе», – вспомнилось простое и понятное объяснение Аурики. Для нее – простое и понятное, да. Но отчего все устроено именно так – на этот вопрос даже она не могла ответить. На предположение Джея, что Луне просто нравятся эти места, вот она и подлетает поближе, Аурика тогда лишь громко рассмеялась.
Как давно это было, сейчас и самому смешно вспоминать. Отчего-то в бессонные ночи на ум приходят самые нелепые мысли. Словно бы за окном вовсе не пение ночных птиц, а полу-мяуканье, полу-рык. Шелестят вовсе не волны, а ветви деревьев.
И комнату освещает не серебристый лунный свет, а мягкий, сине-зеленый. А потом – совсем другие воспоминания. Джей отчаянно надеялся, что уж они точно придуманы. Побег из дома среди ночи. Звуки выстрелов, сначала совсем рядом, потом вдалеке. До сих пор звучат каждый раз, стоит закрыть глаза. Он уже почти привык не обращать внимания.
Вот только сейчас приглушенные хлопки слышатся по-настоящему.
Всего лишь отсвет запущенного в городе на дальнем берегу фейерверка. Очередной праздник? И что на этот раз?
Есть ли разница? Каким бы ни был повод, Джею вряд ли будут там рады. Он подошел к окну, поглядеть на еще четыре вспышки друг за другом: красную, белую, снова белую, затем ярко-синюю.
Все вновь стихло. Оставило лишь ясное осознание: уснуть сегодня уже не удастся. А раз так… Джей зажег лучину, в ее колеблющемся свете вытащил из спрятанного под кроватью дорожного чемоданчика сборник карт. Прикрывая ладонью огонь лучины, тайком выскользнул из дома. Тихо, будто вовсе не касался земли. Научился еще ребенком, когда убегал к лагуне за холмом, где берег вместо приятной мелкой гальки покрывали булыжники. Волны ударялись о них с шумом, обдавая брызгами все вокруг даже в самую спокойную погоду. Оттого никто, кроме Джея, сюда не приходил, и можно было побыть в одиночестве.
Нельзя сказать, что в этой глуши так уж не хватало одиночества, но Джею здесь определенно нравилось. Вот и сейчас он уселся на самый большой валун – мокрый, но он постарался не обращать на это внимание. Оперся спиной о единственное растущее на берегу дерево, на котором не было ни единого листика. Открыл пожелтевший от времени сборник на середине, вгляделся в одну из выцветших карт, которым было не меньше двух сотен лет, если верить академикам.
Зато Джею этот сборник с самого первого взгляда показался гораздо более поздней копией. Выполненной кем-то с таким же ужасным почерком, как у самого Джея и столь же катастрофическим неумением рисовать, потому и начерчена была чересчур старательно. Только разве академикам докажешь?
Он, впрочем, и не собирался ничего никому доказывать. Вообще не особо любил спорить, предпочитая оставаться при своем мнении. Это единственное верное решение, когда из доказательств у тебя лишь собственная уверенность.
Пришлось дождаться, пока луна вновь покажется из-за облаков, чтобы прочесть мелкие буквы внизу карты:
«Мир делит пополам то, что скрыто от людских глаз. Если хочешь увидеть,
