твой дружок, – уважительно произнес им в спину Грош. – Настоящего жигана с одного взгляда видно.
Неожиданно дверь отворилась, и на пороге предстала Елизавета Михайловна. Сурово посмотрев на гостей, она строго спросила:
– Уж не ко мне ли?
– К тебе, Лизавета Михална, – вышел из-за спины Хряща Васька Кот.
Мадам Трегубова лишь мазнула по нему взглядом и обратилась к Макару:
– Как звать?
Хрящ усмехнулся, но отвечал достойно:
– Хрящ я. Сурова ты, барышня. Я к тебе по делу явился, а ты мне допросы устраиваешь, словно на Лубянке.
– А что, приходилось на Лубянке бывать? – неожиданно спросила женщина.
Хрящ выдержал ее пытливый взгляд. А потом ответил с усмешкой:
– Всяко бывало… Сначала бы в дом пригласила, по сто граммов за знакомство бы выпили, а там, глядишь, и о деле бы потолковали. Все-таки не из соседнего переулка я к вам заявился, – укорил ее Макар.
– Проходи… гость любезный. Давайте вот сюда. – Она повела их в дальнюю комнату. – Здесь у меня поприличнее. – И когда Хрящ вошел, она с интересом всмотрелась в него. – Хм… Вот ты какой!
– Я знаю, что тебя здесь по имени-отчеству величают. Ты уж меня извини, я тебя по-простому звать буду… Не из графьев мы, так что обиды быть не должно. А вот это тебе мой презентик небольшой, – Хрящ вытащил из кармана колье из изумрудов.
– Ой, господи! – всплеснула женщина руками, показав нешуточный восторг. – Да оно тысяч на триста потянет.
– Дурочка ты! – ласково обронил Макар. – Ты сюда посмотри! Сюда! – показал он на замок. – Ну, что там увидела?
– Рисунок какой-то.
– У вас на Хитровке все такие простые? – искренне подивился Хрящ. – Герб это императорский. Это колье сама Екатерина Великая носила!
– Неужто?! – выдохнула потрясенная Елизавета Михайловна, снова всплеснув руками.
– Вот тебе и «неужто»! – передразнил жиган.
– Где же ты взял такую красоту? – Пальцы женщины трепетно перебирали прозрачные зеленоватые камешки. – Это надо же… когда-то сама царица носила, а теперь я буду. – Она беззастенчиво приладила колье к шее, покружившись перед зеркалом. – Откуда же такую красоту берут?
Макар невольно хмыкнул. Таких вопросов задавать не полагалось, за такое и голову оторвать можно. Придется списать на обыкновенное женское любопытство.
– У нас на Сенном базаре толкали, – весело произнес Хрящ. – Смотрю, мужик орехи продает. А я его возьми да спроси, у тебя случайно не будет какой-нибудь вещички, что императрица носила. Он тут же достает из кармана эти побрякушки и говорит: «Тебе такие камешки подойдут?» А я ему пятак медный впарил, на том и расстались.
Елизавета громко расхохоталась. Питерец ей нравился все больше.
– Ох, заливаешь!
– Соловей заливает, – поправил Хрящ, – а я чистую правду говорю.
– Веселый
