прочь из вен! Ну что за конченное скотство? За каким хреном нужно конское здоровье вампира, если он ширнуться не может? Тьфу ты, несчастные потерянные существа, эти вампиры…, хм, а бухать он может? Неужели же…
Штык похолодел изнутри. Сердце замерло, пропустив удар. Если и бухать теперь нельзя…, так это ж хоть прям сейчас в петлю лезь.
И как теперь жить?????
Он всё-таки расплакался. Очень печально и очень горестно.
А потом, сам не заметил как, уснул. И увидел себя на том же полу. Весь в крови. У двери лежит несколько изломанных окровавленных тел. Все в форме. Менты. Где-то на улице, за тёмным ночным окном, шумит винт вертолёта. Кто-то кричит в мегафон, что бы он сдавался и выходил с поднятыми руками. Ему что-то предлагают, просят кого-то отпустить.
– Пошёл нахер, никого я не держу в заложниках. Сожрал я их всех. – Прошептал Штык, стеклянным взглядом глядя в потолок – он вколол пол пакета чистяка. И сейчас лежал в беловато-красной луже. Кровь и белый порошок смешались. Первая доза вышла ещё днём. Он пролежал на полу полчаса, поднялся и вколол ещё. Снова вынесло. Но он вколол новую, втрое большую дозу.
Потом пришли менты. Он выпил первую волну, а ОМОНовцев просто убил – не лезет уже. Да и мента пить – вээээ, отрава. Нет, так-то кровь вкусная, как у всех. Просто ментовская – противно как-то…, хотелось взять и повеситься. Ширево выливается из вен само по себе – апокалипсис наступил, а он и не заметил как. Паршивая жизнь – вечно невезуха какая-то.
В тёмном проходе, за телами милиционеров, засветился огонёк. Походило на лазерный прицел, как в кино показывают. О, и правда, прицел. Вон, за трупами мужик в бронежилете, с автоматом и в страшной лыжной шапочке. Крадётся. За трупами присел, прицелился и…
Очередь прочертила на теле Штыка кровавую дорожку. Кусочки плоти и крови взлетели вверх. Штык вздрогнул, закрыл глаза. Мужик в лыжной маске выпрямился и шагнул в обход кучи тел.
– Заебали. – Проговорил «мертвец» и поднялся. Мужик в маске замер на месте и снова нажал спуск. Пули пробивали его насквозь, он отчётливо увидел дыру, там, где располагалось сердце. Штык протянул руку, и она полыхнула алым огнём. – Иди сюда, краснопёрка. Иди ко мне.
ОМОНовец…, впрочем, на спине у него написано СОБР, медленно, как-то неуверенно опустил автомат и шагнул вперёд, запнулся, упал. Но тут же поднялся и поспешил к Штыку. Едва оказался рядом упал на колени и стал смотреть на него, взором абсолютного обожания.
– Я съем тебя. – Секунду подумав, сообщил Штык.
– Я жажду только этого мой господин. – Прохрипел собровец. – Пей меня, пей всеблагой, пей!
– Гы. – Штык, вдруг расхохотался и расстегнул ширинку. – Сосать будешь?
– Всё что пожелает мой господин!
– Эй! А ну нах руки убрал дебил! – Отпрыгнул Штык от собровца, с радостной улыбкой потянувшегося к его штанам. – Я пошутил! – Собровец уронил руки, и вдруг заплакал. – Ты чего?
– Я не нужен
