Прочитайте «Шесть слов о священстве» святителя Иоанна Златоуста. Не желание тогда возникнет, а оторопь возьмет, к тому же само время может властно о себе заявить: трудно было искать священства в советское время, доподлинно зная, что одни священники расстреляны, другие – в ссылке, третьи участи своей ждут. Желать священства в такое время трудно. У меня все было проще – я просто восхищался архиереем, который службами, наставлениями, молитвами и постом освящал весь свой жизненный путь. Среднеазиатская кафедра была обширной, состояла из пяти республик. Поэтому дел у архиерея было невпроворот. Он целый день принимал людей, работал. Вечером же я прочитывал молитвенное правило (оно было немалое) и оставлял его на молитве одного. Приготовив ему постель, я ложился спать. Владыка же до рассвета молился и, сказав: «Слава Тебе, показавшему нам Свет», ложился. Утром – опять за дела.
Слева: во время учебы в семинарии
Внизу: с семьей – матушкой Фаиной Николаевной, сыновьями Валентином и Алексеем, дочерью Ольгой. Начало 1960-х гг.
Так только и должно относиться к священству. Кроме всего, священство есть Божий зов. В жизненных обстоятельствах должно голос Его расслышать, а после этого чуткость и готовность проявлять во всем, «творить волю Его». Просто добиться священства не трудно, но в этом случае человек уже инуде[57] священство примет, но тогда, по слову Господа, он «тать будет и разбойник», а не «пастырь овцам»[58]. Потому как священство есть Божие смотрение. Священником в том только случае будешь, если благодать Божию, полученную в рукоположении, молитвою ревностно взращивать будешь. Без этого (молитвы и жертвенности) священника нет, ремесленник будет… но к священнику такому и идти не захочется. И зависит это не от умственных способностей (хотя и они при этом нужны), а от присутствия в сердце Духа Святого Божия.
– Отец Владимир, вы довольно подробно рассказали про владыку Кирилла (Поспелова). А кто еще из этого уже ушедшего поколения произвел на вас особое впечатление?
– Колоритнейших личностей перед моими очами прошло немало, сосредоточусь только на некоторых.
С 1947 года инспектором Московской духовной семинарии и академии был архимандрит Вениамин (Милов)[59]. Многих ученых мужей за время учебы довелось мне слышать, он же читал свой курс иначе: не только содержанием, но и самим тембром голоса буквально к себе приковывал, читал он совершенно необыкновенно. Передать это сложно, просто шла беседа от сердца к сердцу, было тихое журчание речи, в которой – да, мысль выражалась, но мысль эта насквозь была одухотворенной. Это был язык любви. Слова ложились прямо на сердце, оторваться было нельзя. По окончании лекции не радость от звонка посещала, а грусть. Общался он со студентами не поднимая глаз: длинные ресницы у него всегда были опущены. Я никогда не видел его глаз. Весь его облик свидетельствовал о том, что он – сама скромность. Я тогда же весьма заинтересовался
Инуде – в другом месте, где-нибудь
См.: Ин. 10:1–2.
Епископ Вениамин (Милов, 1889–1955) – три раза в течение жизни (в 1929,1938 и 1949 гг.) был арестован, подвергался пыткам, провел многие годы в лагерях и на поселении. С июля 1946 г. жил в братстве Троице-Сергиевой Лавры. С 1946 г. – преподаватель, с 1947 г. – доцент, в 1948–1949 гг. – профессор по кафедре патрологии и инспектор Московской духовной академии. Также преподавал апологетику, пастырское богословие, догматику и литургику, много проповедовал. 4 февраля 1955 г. хиротонисан в епископа Саратовского и Балашовского. 12 мая 1955 г. подал прошение в Генеральную прокуратуру СССР о реабилитации и был реабилитирован «за отсутствием состава преступления».
