погнала женщину дальше в темноту. То, что это хаоситы хранительница не сомневалась: на эфесе клинка, вкусившего крови, сияло колесо из восьми разнонаправленных стрел. «Не важно – чем, – только и подумала женщина, – важно – успеть!» Она громко окликала сына по имени. И своим появлением испортила ему первую жаркую ночь.
– …Или спасла? – она подняла глаза на стоящего в разорванной рубахе сына.
Кайно поправил одежду, промолчав. Всё стало внезапно очень сложно, смешалось: явь и миражи, женщины и монстры, их оазис и какой-то хаос. Мама, его мудрая, спокойная, всезнающая и нестареющая мать, смотрела на него, на ее вечного мальчишку глазами слабой и беззащитной лани. И совсем не похож был этот взгляд на те, что вчера бросала на него украдкой чернокожая Кали. Он чувствовал, что должно случиться что-то важное, что требует от него выбора и взрослого решения и впервые за бессчетное количество прожитых лет пожалел, что приходится взрослеть. И когда он шел за навес с кувшинами, то не знал, чего боялся больше: найти там отрубленную голову или пустоту.
Голова лежала там. Мертвая, почти лысая, всего несколько черных прилипших прядей, грязная какая-то, словно сделанная из пустой высушенной тыквы. А дальше у загона для верблюдов ярко сверкали при свете солнца рассыпанные бусы. Какой парню еще ответ нужен?
Кайно пнул ногой череп. Тот оказавшись действительно пустым и легким, перевернулся и показал дыру у основания, где предполагалась шея. «Не череп, а горшок», – подумал юноша, но брезгливости не испытал. Поднял находку, собрал в нее бусины и цепочки и совсем лишился покоя. Что делать теперь, когда знаешь, что события вчерашней ночи – реальны, хоть и много в них миражей и колдовства? Отнести трофей матери, чтоб и она тоже знала? Но тогда конец всей их выстроенной спокойной жизни. Впереди неизвестность или опасные знания. Или выбросить голову-тыкву в море и убедить мать, что не было ничего? Просто дурной сон? Тогда останется всё как есть и сегодня к вечеру заняться финиками, но потом по ночам стонать от воспоминаний и упущенных возможностей?
Юноша не знал, что выбрать. И памятуя о состоянии матери, жалея ее, уже готовился проскользнуть мимо, к морю. Но Мириам заметила его раньше, он только и успел, что завести находку за спину.
– Переоденься, сын, – повелела она Кайно. Усталым голосом, но повелела, – и если что-то нашел, выброси в море – оно всё перемелет. Да, и надо заняться сбором фиников сегодня!
«Да сколько можно решать за меня?! – даже дыханьем поперхнулся парень – За меня решать! Хватит!»
– Мама, со всем уважением, но мы договорились вчера – я совершеннолетний. И ты должна мне всё рассказать, – Кайно поставил рядом с матерью трофей и сам сел рядом.
Говорил он тихо, но Мириам поняла, что настроен сын самым решительным образом.
– Я не знаю, с чего начать, мальчик мой, – предприняла она последнюю попытку сохранить хотя бы на время былой порядок вещей. Но юноша был непреклонен:
– Начни
