были закадычными приятелями, и генерал описывал Сиппенсу скаредное и беспринципное политическое кредо муниципального советника Данивэя и дружелюбную, но жадную до денег натуру Джейкоба Герехта. Такова жизнь.
Поскольку Каупервуд никогда не складывал все яйца в одну корзину, то при организации компании в Гайд-Парке он решил заручиться услугами второго юриста и подставного президента, хотя и предложил сохранить Сиппенса в качестве главного технического консультанта во всех трех или четырех новых компаниях. Он размышлял над этим вопросом, когда на сцене появился человек, который был гораздо моложе пожилого генерала, – некий Кент Берроуз Маккиббен, единственный сын бывшего судьи Верховного суда Маршалла Скэммона Маккиббена. Кенту Маккиббену – высокому, атлетически сложенному и по-своему красивому мужчине – было тридцать три года. В интеллектуальном смысле (то есть, в вопросах ведения своего бизнеса) он отличался жесткой сосредоточенностью, но при этом имел аристократически-отстраненный и часто мечтательный вид. Он имел офис в одном из лучших кварталов Дирборн-стрит, где каждое утро к девяти часам впадал в состояние замкнутой задумчивости, если какое-либо важное дело не призывало его в центр города. В данном случае он составил документы о праве собственности и договоры для компании по торговле недвижимостью, которая продала Каупервуду участки на Тридцать Седьмой улице и Мичиган-авеню, и когда они были готовы, отправился в его офис с намерением спросить, есть ли какие-то дополнительные подробности, которые Каупервуд пожелал бы принять во внимание. Когда его проводили в кабинет, Каупервуд окинул его острым аналитическим взглядом и сразу же увидел человека, который ему понравился. Сдержанный эстетизм Маккиббена пришелся ему по душе. Ему понравилась одежда собеседника, его агностическая невозмутимость и светские манеры. Со своей стороны, Маккиббен сразу же уловил атмосферу властности и финансового могущества. Он отметил светло-коричневый деловой костюм Каупервуда с тонкими красными нитями, вплетенными в основу, его каштановый галстук и маленькие овальные запонки в манжетах рубашки. Его рабочий стол со стеклянной крышкой был чистым и выглядел официально. Деревянные панели в комнатах были изготовлены из вишни, отполированы и навощены вручную, а художественное оформление было представлено необычными гравюрами на стали в тонких рамках с изображением сцен американской жизни. Пишущая машинка, в то время еще только появившаяся в продаже, стояла на видном месте, а биржевой телеграфный аппарат, – еще одно новшество, – бойко отстукивал последние котировки. Секретарша, ожидавшая в приемной Каупервуда, была молодой полячкой по имени Антуанетта Новак, – сдержанной, сообразительной и очень привлекательной брюнеткой.
– Какого рода делами вы занимаетесь, мистер Маккиббен? – с видимой небрежностью поинтересовался Каупервуд во время разговора. Выслушав объяснения Маккиббена, он добавил: – Если желаете, загляните сюда на следующей неделе. Есть вероятность, что я смогу предложить вам что-нибудь
