только стук копыт. Их сбросили с лошадей и отпустили с миром без всяких напутствий.
Дэйлмор прошелся по комнате и вплотную подошел к Брэйди.
– И ты всему этому веришь, Тобакко?
Старик посмотрел в глаза сержанту и медленно покачал головой.
– Сынок, моя профессия – читать следы. По ним я понял, что конокрадов было пятеро. Кто эти молодцы, я не знаю, во всяком случае, не индейцы. Их верховые лошади оставили следы от подков.
Дэйлмор снова поглядел в окно. Он заметил, что недовольство толпы росло.
– А что сказал Голубая Сова?
– Его выволокли из номера на улицу и обвинили в краже лошадей. Индеец говорит, что ничего не крал. Но кто ему поверит? Он обречен… Кстати, я пришел к тебе по его просьбе.
– Что ему от меня надо? – нахмурился Дэйлмор.
– Индеец сказал мне только вот что: «Сходи к сержанту». Зачем, спрашиваю. А он опять: «Сходи к сержанту».
Дэйлмор присел на кровать и задумался. Попавший в беду индеец просит, чтобы он сказал людям правду. Только они вдвоем знали, что произошло. Но он не выйдет на улицу и не поможет свершиться правосудию. К чему? Ведь судили какого-то грязного краснокожего! Нет, он не пошевелит и пальцем, чтобы спасти тетона, который, может быть, и выпустил ту смертоносную пулю в его лучшего друга у Френчмен Крика.
Брэйди прочистил горло и произнес:
– Ты знаешь, Дэйви, я сказал индейцу, что ты ему ничем не поможешь, скорее, затянешь на его шее петлю. Он спросил, почему высокий солдат с нашивками на рукавах хотел его вчера ударить. Я откровенно признался, что в смерти Фрэнка повинен клан Убийцы Пауни, к которому он и принадлежит.
– И что же индеец? – спросил Дэйлмор с интересом.
– Он просто сказал, что была война, что в этой войне погибли его старший сын и брат… Мне кажется, врет краснокожий, чтобы разжалобить твое сердце.
Старик умолк и внимательно посмотрел на сержанта, затем сказал:
– Что-то я никак не могу взять в толк, зачем ты ему потребовался. Краснокожий хочет видеть перед смертью Длинного Ножа!
Дэйлмор ничего не ответил. Он встал и направился к двери.
– Пойдем, старина. Посмотрим, что там происходит.
Они спустились в салун и вышли на веранду. Собравшиеся у салуна горожане выкрикивали проклятия в адрес индейца, их лица были перекошены от злобы. Дэйлмор почти не видел здесь добродушно настроенных людей. Особо неистовствовал сам горе-лошадник. Тыча в грудь невозмутимому индейцу пухлым кулаком, он кричал своим тоненьким голоском:
– Я не уеду из города, пока не увижу этого ублюдка на виселице. Какие были лошадки!.. А, граждане Кинли? Вы видели моих скакунов?.. И этот проклятый грязный язычник угнал их своим таким же грязным соплеменникам, чтобы те ездили на них и убивали ни в чем не повинных белых людей на границе.
– Успокойтесь, мистер Гаррисон, – увещевал его Донахью. – Вот сейчас придет Брэйди, и я в последний
