когда я услышал его голос. «Апа Ямини, – сказал он. – Я, черный орел, в последний раз называю тебя твоим детским именем. Отныне ты будешь носить имя Ванбли Сапа, ибо я – твоя вещая птица и твой тайный помощник. Носи это имя с честью для себя и своего народа». Орел взмахнул крыльями и опять превратился в далекую черную точку, чтобы вскоре исчезнуть совсем. Таким был мой вещий сон, отец.
Голубая Сова прижал к себе сына и долго гладил его по голове. Давно он не ведал такой радости.
Сын для него был последним утешением, и Хинакага Нто испытывал настоящее счастье.
Дэйлмор молча лежал на шкурах, с улыбкой поглядывая на своих спасителей. Монолог юноши прозвучал на языке сиу, однако он догадался, что сын Голубой Совы сумел пройти испытание.
– Хинакага, – обратился он к индейцу, – пусть Апа Ямини подойдет ко мне.
Голубая Сова подвел сына к Дэйлмору и заставил его сесть на край лежанки. Сержант взял руку юноши и крепко пожал ее.
– Спасибо, Апа Ямини, – сказал он, глядя в блестящие черные глаза молодого индейца. – Спасибо тебе за все, что ты сделал для меня.
Юноша смотрел на сержанта какое-то время, затем бросил взгляд на своего отца. Голубая Сова присел рядом с ним и перевел слова Дэйлмора. Юноша закивал головой, улыбнулся и сказал что-то на языке сиу, дотронувшись рукой до амулета на груди сержанта.
– Мой сын сказал, что не мог поступить иначе, – перевел Голубая Сова. – Он узнал амулет отца, висевший на шее Длинного Ножа, и понял, что перед ним друг.
– Я вижу, индейский юноша стал воином, – сказал Дэйлмор. – Каково теперь его настоящее имя?
– Ванбли Сапа, Черный Орел, – с гордостью произнес Голубая Сова, обняв сына за плечи.
– Прекрасное имя для воина, – заметил Дэйлмор.
Устремив взгляд перед собой, он задумался. С тех пор, как Хинакага Нто рассказал ему о том, что случилось в предгорьях Черных Холмов после схватки с военным отрядом, Дэйлмора занимала одна неотвязная мысль, один зловещий вопрос: почему Кенни Фрейзер бросил его и оставил умирать в одиночестве? Мог же он взять с собой раненого однополчанина, пусть даже умирающего, чтобы его тело не досталось в пищу воронам и стервятникам. Неужели его душа настолько очерствела, что он таким жестоким образом отплатил первому сержанту за свое поражение в той давней драке? Если это действительно так, то Кенни Фрейзер был самым отпетым подлецом, который когда-либо встречался Дэйлмору на пути. Единственное, что могло оправдать подлый поступок Фрейзера, было то, что ему, возможно, не дали забрать Дэйлмора индейцы разбитого военного отряда, оказавшегося поблизости. Это предположение мог подтвердить или опровергнуть только Ванбли Сапа, и сейчас он был рядом.
– Хинакага, – обратился Дэйлмор к индейцу, – спроси у сына, видел ли он в тот день у подножия холма еще одного Длинного Ножа. Мне нужны подробности.
Отец повернулся к сыну и, переговорив с ним,
