на экран, показывающий состояние и местонахождение кораблей эскадры, и содрогнулся: минимум треть значков исчезла, как будто их никогда и не было. За эти несколько секунд они лишились трех из четырех линкоров, одного авианосца, двух тяжелых крейсеров и десятка эсминцев и фрегатов! «Московиту» в этом смысле откровенно повезло – в момент нападения он оказался случайно прикрыт мощными отражающими полями мобильной базы и отделался легкими царапинами.
Да, «демократы» знали свое дело – в первую очередь они постарались лишить противника основной ударной силы, и это им вполне удалось. Оставшиеся в строю и получившие многочисленные повреждения русские корабли не представляли в данную минуту серьезной опасности для вынырнувших из-за полей отражения трех с лишним десятков боевых единиц неприятеля.
– Наблюдаю корабли Демсоюза, – равнодушно сообщил БИЦ, – головным «Аризона», за ним «Оклахома», «Калифорния» и «Бретань». – Звонарев скрипнул зубами – это были линкоры новейших модификаций, вполне сопоставимые с последним из оставшихся у них. Нет, по отдельности они были значительно слабее, но вот сворой… – А также «Силезия» и «Пруссия»… Тяжелые крейсера – две бригады. Класса «Гнев». – Час от часу не легче – это ж близнецы-братья «Московита», только под другим флагом!.. – Четыре крейсера спецназначения, – понятно, нас сейчас накрыли таким колпаком, что никто и не услышит, как мы здесь погибнем, – и две бригады эсминцев, предположительно серии «Окинава», – ну, эти нанесут нам coup de grace, «удар милосердия»[3], когда их более тяжелые дружки спустят с нас шкуру!
– Егор Владимирович, – услышал Звонарев спокойный, будто вокруг не кипело тяжелейшее сражение, а они всего лишь обсуждали просмотренный в Доме офицеров фильм, голос командира, каперанга Надежина, – а почему я еще наблюдаю этих «засланцев» в целости и сохранности? По моим ощущениям, как минимум два из них уже находятся в нашем боевом радиусе, так что извольте соответствовать должности и продемонстрируйте нам наконец свои навыки… А то я уже просто заждался! – В последних словах сквозила столь откровенная насмешка, что Егор почувствовал, как загорелись у него от стыда уши.
– Принято! – прохрипел он, желая очутиться сейчас где-нибудь далеко-далеко и чтобы рядом не оказалось никого из свидетелей его нынешнего позора.
Пальцы забегали по клавишам с еще большей, просто немыслимой скоростью. Крейсер, механически обстреливающий до этой минуты цели, согласно заложенной программе – то есть практически не учитывая специфики развернувшейся схватки, – словно бы подобрался и начал действовать, как и полагается прошедшему круговерть отчаянных пограничных сражений ветерану-гвардейцу, – дерзко, расчетливо и по-хорошему нагло. Это послужило отличным примером и для остальных кораблей русской эскадры – они будто вышли из состояния растерянности и вспомнили о том, что тоже кое-что умеют. В конце концов, даже понеся серьезнейшие потери, имперцы
«
