над насильником, сама стала жертвой представителя закона.
– Представляешь, – всхлипнула она, доверительно склонившись к неприлично счастливому лицу Вики, – он, следователь, прямо на моих глазах порвал мое заявление, сказав, что меня никто не насиловал, что я сама все это придумала… А забеременела я от кого, спрашивается? От святого духа? Или от того, второго, художника, которого я вообще не знаю и смутно помню?.. Короче, мне надо уезжать отсюда. Делать аборт и уезжать. Мне нельзя больше оставаться в этом городе, где каждый будет указывать на меня пальцем. Вот так-то вот…
Девушка была явно не в себе и нуждалась в помощи. А Вика стояла, пораженная тем, что судьба свела ее с той девчонкой, кажется, ее звали Мариной, благодаря которой она и заполучила себе Романа! Бедолага! Если сначала Вика испытывала к ней, к неизвестной ей музыкантше, чувства отвратительные, злые и готова была сама отправиться к Марине и высказать ей в лицо все, что она думала о ней, не знающей меры в выпивке, распутнице, которая спровоцировала парней на насилие, ведь это по ее вине Роман был так напуган и переживал не лучшие свои дни, то теперь она видела перед собой существо до такой степени несчастное, что невозможно было ее оставить одну, не помочь ей.
– Ты подожди, не спеши… Надо все хорошенько обдумать, понимаешь? Пойдем ко мне, ты мне все расскажешь… Аборт ты всегда успеешь сделать…
– А почему ты мне все это предлагаешь? – Брови Марины взлетели, а в глазах вместе с проблеском разума появилась тень недоверия. – Ты кто вообще?
– Погоди… Думаю, что тебе надо нанять адвоката, он сможет доказать, что ты действительно была изнасилована, а с помощью анализа на ДНК будет установлено, что отец твоего ребенка – именно тот самый музыкант…
– Ты, случаем, не мать Тереза?
– Нет, я не мать Тереза. Меня зовут Вика.
Глава 10
Саратов, июль 2005 г.
– Знаешь, я должна возвращаться в Москву. Ты права – нельзя вести себя таким образом, прятать голову в песок… Натан оставил мне в наследство такое поле для деятельности, что Грише одному не справиться… Думаю, что эта история с шубой забудется, как и мой визит. Если бы ты только знала, как ужасно я чувствовала себя в ресторане, когда задавала эти глупые вопросы, словно вела самый настоящий допрос!..
Алла ходила по комнате и говорила, говорила… Женя, сложившись в кресле длинной гуттаперчевой куклой, курила, сосредоточенно глядя в одну точку, пока вдруг не перебила ее:
– Кто о чем, а вшивый о бане… Я же – о Лариске… Возможно, ты не поймешь меня, потому что ты не знаешь ни Лару, ни то, насколько сильно мы одно время ненавидели друг друга. Короче… В нашем театре работал один актер, мы звали его Мики…
– Пожалуйста, Женечка, – Алла вдруг резко остановилась и состроила страдальческую мину. – Уволь меня от рассказов о своих любовниках, я уже и так поняла, что вы не могли поделить
