летом. Собственно, это он так считал, что поссорились. А Надя-то решила, что это полный разрыв.
Потому что муж поднял на нее руку. Да что там руку, просто избил. В пьяном виде, конечно, потом утверждал, что ничего не помнит. Но ей-то от этого не легче. В общем, утром замазала кое-как синяки, очки темные надела и убежала к маме. А куда еще деться? Мама принялась квохтать, примочки разные делать. А вечером Олег пришел, мать его и впустила. Надя к нему не вышла, в комнате лежала, а они с матерью долго о чем-то говорили. Уж чем он на мать воздействовал, Надя не знает, мать не сказала, а только после той беседы стала она уговаривать дочь к мужу вернуться. Ну, с кем не бывает, это случайность, он обещал, что такое не повторится… Обычные слова говорит, а сама глаза отводит. А потом Олег целое представление устроил с этими путевками. Дай, говорит, мне еще один шанс! Спасем наш брак! В общем, все как в кино.
– И зачем только я согласилась? – снова вздохнула Надя.
Слезы высохли на ветру.
Если на то пошло, думала Надя, то зачем она согласилась вообще выйти за Олега? Мама уговорила – такой случай один раз в жизни выпадает! Чтобы на тебя, совершенно ничем не примечательную девицу, обратил внимание приличный, обеспеченный человек? И правда, Надя звезд с неба не хватала, в школе училась так себе, не давались ей ни математика, ни физика. И с гуманитарными науками – еле-еле на четверку вытягивала. И внешность у нее не слишком эффектная. В детстве мать все вздыхала, на нее глядя, – неужели, мол, дочка моя дурнушкой вырастет? Не бывало в нашей семье такого…
Понемногу Надя и сама уверилась, что ничего в ней примечательного нет, средняя, серая, ординарная личность. И когда школу окончила, ровным счетом ничего не изменилось, платье на выпускной покупали – ничего не подходит, вроде и не толстая, а все сидело как на корове седло!
Это мама так говорила. Дальше вопрос встал ребром – куда пойти учиться? Потому что мама и слышать ничего не желала о том, чтобы Надя работать пошла.
– Что ты можешь? – говорила она. – Профессии никакой нет, руками работать не умеешь. Ни парикмахера, ни маникюрши из тебя не выйдет. А на швейную фабрику я тебя не пущу – еще не хватало! Да и не завидую я тем людям, которые тобой сшитое носить станут!
Это была чистая правда, руки у Нади росли не из того места, пуговицу пришить – и то толком не могла. Но все же хотела она работать, потому что жили они вдвоем с матерью, и та не то чтобы куском попрекала, но напоминала, что она – главная. Но мама гнула свою линию.
– Остается только в торговлю, – говорила она, – продавцом не пущу, ты за три дня проторгуешься, так на меня же еще и навесят.
– Мам, тогда я секретарские курсы окончу, – робко говорила Надя.
– Это чтобы козел-начальник тебя в кабинете лапал? – возмутилась мать. – Нет – и все! Пойдешь в институт, получишь высшее образование, может, за это время поумнеешь!
Как всегда, к делу привлекли Михаила Владимировича. Надя с мамой жили вдвоем, отца Надя не помнила, родители
