в общем-то все и вышло.
Нет, не осуждала Андрея его бывшая жена и – напрасно беспокоилась Вика Терехина – не собиралась возвращать его обратно.
Все наконец-то встало на свои места. Андрей прозрел и понял, что ему не место рядом с ней, никчемной толстой дурой, телевидение перешагнуло через нее, так и «не заметив потери бойца», как пелось в какой-то революционной песне, – самозванка получила по заслугам. И теперь нужно было начинать заново строить себя, возрождая из пепла, как возрождалась какая-то птица Феникс, историю которой Александра с детства не могла запомнить. Однако самое трудное и печальное состояло в том, что Александра не знала, для чего нужно стараться, кому понадобится новая, возрожденная Александра Потапова. Самой себе она была не нужна. Саму себя она ненавидела и презирала и знала, что теперь так будет всегда, что бы она ни делала, за что бы она ни взялась.
И все-таки ей требовалось начать все сначала.
Она долго не могла понять, для чего именно.
Для чего она затеяла всю эту историю с Филиппом Бовэ, рискуя укрепить подруг во мнении, что от горя она все-таки спятила. Почему паралич, сковавший ее в первые дни после катастрофы, так быстро прошел, уступив место ежедневным заботам: что поесть, когда постирать, чем занять время, которого раньше так катастрофически не хватало… Ведь душа-то умерла, осталось лишь громоздкое, вялое тело, требующее постоянных забот.
И все же что-то держало ее на поверхности, не давая с головой ухнуть в отвратительную зловонную жижу воспоминаний и разодранных в клочки иллюзий. Это «что-то» осторожно прокрадывалось из фальшиво-смиренных глубин подсознания, когда Александра, наглотавшись снотворного, заставляла себя спать. Оно растекалось ледяной лужей в мозгу, заставляя ее трястись в настоящем ознобе, оно требовало – борись, не сдавайся, докажи всем, что ты лучше, умнее, сильнее, чем о тебе думают. Думают все, даже самые близкие, те, кто действительно тебя любит. Пусть они узнают, какая ты на самом деле.
Придумай себе новую жизнь и сделай ее такой, как тебе хочется, и тогда посмотрим… Тогда мы еще посмотрим, так ли ты ничтожна и слаба, как всем кажется…
Она засыпала только под утро, но просыпалась, как от толчка, всегда ровно в семь, чтобы броситься на кухню готовить Андрею завтрак. Он очень рано уезжал и много работал, ее бывший муж…
Ночные видения, в которых она неизменно была победительницей, днем рассеивались, но из них вызревало цепкое, до горлового спазма, желание сделать что-то такое – необыкновенное, удивительное, невозможное, – чтобы все поняли наконец, какая она, Александра Потапова!
Филипп Бовэ держал около уха нагретую телефонную трубку и злился. Он начал злиться с самого утра, когда принял решение позвонить, и теперь уже злился как-то по инерции, понимая, что дозваниваться все равно нужно.
Он набрал один номер, где никто не ответил, потом другой, затем, сверяясь по записной книжке, третий. В этом, третьем,
