style="font-size:15px;"> – Да ну, теть Галь, у вас ведь в деревне всё про всех знают, – не поверила девушка.
– Про всех-то, про всех, да не про Полинушку.... Ты же знаешь она какая… Была, – после паузы всхлипнула та. – Слова не вытянешь.
Женщина взмахнула рукой перед глазами, словно отгоняя воспоминание, вытерла слезы и продолжила уже почти спокойно:
– Месяца два назад появился кто-то. Сюда приходил. Дом на краю села, со стороны леса выйти, так из деревни никто и не заметит, но я-то не слепая: две рюмки в мойке, окурков в два раза больше, да мало ли чего еще. Спрошу, а она только смеялась. Не твоего, говорит, это ума дело, старая. Убирай, да убирайся поживее.
Теткины слова живо напомнили Ане сестру: как она стоит у камина с сигаретой и командует Галиной, орудующей шваброй. Полина никогда не церемонилась с окружающими, а с теткой и вовсе разговаривала, как с прислугой, хотя та ее вырастила.
– Я переночую в кабинете, теть Галь, ладно? Его ведь не опечатали? – Аня вдруг почувствовала, как навалилась усталость. Хотелось только одного: поскорее добраться до дивана и вытянуть ноги.
– Хорошо, детонька. Только всё запри, ладно? Не боишься одна-то? Может, все же у нас переночуешь?
Ночевать у тетки не хотелось. К тому же Аня больше не боялась этого дома. Усталость пересилила все страхи. Комната, где все произошло, опечатана, а при закрытых дверях и решетках на окнах ей ничего не грозит.
Галина не стала ее больше уговаривать. Подперев кулаком щеку, она спросила с тоской в голосе:
– Останешься, али уедешь опять? Дом-то теперь твой. Полина на тебя его отписала по завещанию.
Аня раскрыла рот от изумления. Полина оставила ей в наследство этот дом? Бред какой-то! Сестра никогда ни словом не обмолвилась о чем-либо подобном. Зачем ей дом? Ей ничего не надо. Побыстрее бы вернуться назад в Москву, в привычную жизнь, и забыть эти тягостные похороны.
– Продашь его, наверное, – отвечая своим мыслям вздохнула тетка. – Ты не забывай меня, старую, а?
– Да что ты, теть Галь! – Аня обняла женщину и уткнулась лицом в пропахший валерьянкой платок на ее груди. Обе поплакали и обеим стало немного легче.
После теткиного ухода Аня едва нашла в себе силы запереть все замки и засовы и поплелась спать. Проходя мимо двери в бордовую спальню она задумчиво провела рукой по прилепленной полицией бумажке. Плохо приклеенный край отвалился и белая полоска повисла, открывая доступ внутрь. Аня воровато оглянулась, словно ее кто-то мог увидеть, и приоткрыла дверь.
Спальня выглядела как обычно, только постель была разобрана и смятое покрывало лежало на полу. Аня закусила губу. Распоясавшееся воображение стало рисовать картины удушения, одну ужаснее другой. Девушка нервно захлопнула дверь, тщательно прилепила бумажку на место и почти бегом понеслась в кабинет на другом конце коридора. Дверь кабинета она тщательно заперла на ключ, бессильно растянулась на диване и моментально провалилась в глубокий сон.
Конец
