меня. Но зачем переписываться с подругой, когда я сплю?
– Верно…
– Вот и я про то.
– Так, все ясно, – Ромик откинулся на спинку диванчика, на котором сидел, и продолжил. – Будем выводить ее на чистую воду. Я все организую, тебе даже делать ничего не придется.
– Что ты задумал? – настороженно поинтересовался Андрюха.
– Не ссы, я сам боюсь! – авторитетно и даже немного по-отечески успокоил его Ромик. Он многозначительно помолчал, давая понять, что такой крутой парень, как он, не намерен раскрывать все свои карты сразу. – Уж я-то знаю, что надо делать, – добавил он, видя сомнение в глазах друга.
– Не надо, я сам разберусь, – попытался протестовать Андрюха.
– Ну, что же… Сам так сам, – усмехнулся Ромик.
– За твое здоровье! – Андрюха протянул свою кружку.
– И твою девушку, – ехидно подмигнул Ромик.
– А можно нам счет? – поинтересовался Андрюха у официанта, пробегающего в эту минуту мимо их столика.
– Конечно, – кивнул тот и скрылся.
Через некоторое время он появился с книжицей для денег и счетом внутри. Друзья стали доставать кошельки.
– Я заплачу, – предложил Ромик, который еще не вышел из роли преуспевающего менеджера.
– Не надо, – отклонил его предложение Андрюха, доставая кредитную карту. – Ты лучше мне свою долю переведи.
Он приложил карту к терминалу, протянутому услужливым официантом.
Молодые люди допили пиво и вышли на улицу, жаркую от разогретого солнцем асфальта.
Глава 2
– Так-с… К доске пойдет… – протянул учитель истории, весь класс замер в ожидании. – Панфилов! Выходи, Рома.
– Не Рома, а Роман Сергеевич, – хамовато откликнулся Ромик, но к доске послушно вышел.
В классе раздались отдельные смешки. Особенно радовались те, кто не очень хотел оказаться на месте незадачливого Панфилова. На нем был надет свитер неопределенного цвета и вытянутый на локтях, но зато Ромик мог похвастать новенькими зелеными «слаксами» – полуспортивными брюками, считавшимися очень модными в то время.
– Ну, давай, Роман Сергеевич, поведай нам о событиях утра 1905 года, – иронично возгласил учитель и приготовился слушать.
Ромик, не оставляя своей вызывающей манеры говорить, принялся нести что-то не совсем вразумительное, весьма отдаленно напоминающее события, описанные в учебнике. Учитель периодически останавливал его и поправлял. Но Ромик ничуть не смущался и продолжал в том же духе.
– Ну что ж… Хитрость – второй ум, Панфилов, – произнес учитель свою любимую поговорку, когда Ромик с грехом пополам добрался до конца повествования. – Пожалуй, поставлю тебе троечку за находчивость. Но предмет все же стоит подучить. Скоро конец четверти, и годовая контрольная уже на носу. Имейте это в виду, – добавил он, обращаясь ко всему классу. – Садись, Роман Сергеевич.
Ромик, довольный собой, уселся за свою парту позади Андрюхи. Тот быстро оглянулся и с ехидцей украдкой бросил приятелю:
– Роман
