трудностей. Будучи закоренелым холостяком, в свои тридцать лет, я объездил Дальний Восток и Урал. А север всегда манил меня своей красотой. Да еще мой однокурсник по университету – Киреев Мишка, неплохой географ, куковал в Уэлене несколько месяцев. Меня ждала незабываемая встреча! В Москве меня более ничего не держало. Добираться пришлось на перекладных. Сначала на поезде, затем в бричках и повозках, а нынче годилась только собачья упряжка.
По сторонам мелькали пологие склоны и бесконечная тундра, покрытая белым ковром. Собаки лихо несли груженые нарты. Я спросил каюра о своем давнем друге, Мише Кирееве, но тот промолчал. Однообразный пейзаж заставил меня задремать. Иван остановил упряжку. Мела пурга. Ветер несся с моря.
Он поднимал снежную поземку. Одна собака попала в белый круговорот. Иван не спешил спасать пса, а лишь покачал головой. Я видел, как поднялся столб снега, словно вулкан, одна из собак упала полностью заледеневшей.
– Что это было? – вскочил я.
Каюр спокойно сказал:
– Ничего, Евгений Николаевич! Здесь владения хозяина тундры – Этына. Он открыл тебе врата своей земли. Пока он милостив к тебе. Сейчас перепрягу сани, и поедем дальше. Хозяин взял свое. Если обратно соберешься, приготовь подарок Этыну…
– А то что? – усмехнулся я. – Не выпустит?
– Не знаю, захочешь ли вернуться, – сказал каюр.
Буря стихла. Мы тронулись в путь, когда мягкий серый сумрак окутал тундру. На небе заиграли изумрудные всполохи. Я невольно залюбовался.
– Этын доволен, – кивнул каюр. – Этын не злой дух, но ревнивый. Хозяин открывает ворота к Черной земле, к холодному морю, но не дружит с Кереткуном – богом морей.
Я, конечно, был заинтригован. Что я еще не познал из языческого наследия Чукотки? О прародителе всех чукчей – Вороне Кутха я слышал, изучая чукотский фольклор, но Иван говорил, что нынче в Уэлене другое божество. Меня не на шутку заинтересовало явление снежного водопада из земли. Каюр упрямо утверждал, что Этын взял свою дань. Нарты тронулись, оставляя за собой ровный след от полозьев. Скоро показалась невысокие темные сопки, припорошенные снегом, за ними прятался Уэлен.
Виды первозданной суровой красоты – грозные холмы, мрачное сизое небо, лежащее стальным пластом. Добраться тяжело, а выбраться еще сложнее. Море, казалось, наступало на узкую галечную косу, где примостилась кучка яранг, с капищем чукотских идолов на возвышении и деревянной избой с постройками – научной станцией. Живописный скалистый обрыв, с которого открывался величественный вид на темные воды Чукотского моря, производил незабываемое впечатление. У меня захватило дух от суровых просторов. Пока мы подъезжали к «Провидению», местные жители высыпали из своих яранг поглазеть на редкого гостя. Наконец, долгое путешествие закончилось. Меня окружили чукотские ребятишки. Я покопался в походной сумке и протянул им шоколадку. Детишки с любопытством посмотрели на диковинку.
– Угощайтесь, это вкусно, – сказал я на ломаном
