(возвращаясь). Ушел…
Молча стоит у окна. Входит Реатов.
Реатов. Ушел? Александра, какие у тебя холодные руки. Дай мне обнять тебя. Скажи мне свое горе…
Александра. Жалкий такой… Ушел… Назвал меня Трофимовной…
Реатов. Тебе жаль его?
Александра. Любви моей жалко! Любить такого! Стыд!
Реатов. Прости меня, дитя, за то, что я сделал. Я заставил его снять перед тобою маску, чтоб рассеять твои иллюзии. Я знаю тебя: у тебя гордое сердце, и ты выберешь лучше смертную муку, чем сладкую ложь.
Александра. Да… Благодарю тебя… Но это жестоко – то, что ты сделал.
Реатов. Только жестокая воля – воля.
Александра. Что ты ему сказал?
Реатов. Немногое. Я сказал, что мы разорены, что наследства ты не получишь, потому что ты – наш приемыш, крестьянская девочка.
Александра. Разве это правда?
Реатов. Мы богаты. Он это скоро узнает и вернется к тебе.
Александра. Да я к нему уж не вернусь. Но зачем ты это сказал?
Реатов. Затем, чтобы разом сорвать с него маску. Я не хочу, чтоб ты ему досталась, потому что я тебя люблю, я сам тебя люблю, люблю не так, как любят дочь, люблю тебя пламенною, непобедимою любовью. Не гляди на меня в ужасе своими молниями-глазами. Любовь – не грех, любовь – закон природы. Не мы сами распалили ее в себе – неотразимая сила вложила ее в нас, и мы должны быть счастливы, хотя бы пришлось за это счастие заплатить ценою всей жизни. Мы уедем с тобой далеко, в чужие края, где нас не знают, – мы будем счастливы бурным и жгучим счастием, сестра души моей, надменная и кроткая… Кто захочет отнять от нас наше счастье, доколе мы, пресыщенные им, не отбросим его от себя, вместе с ненужной жизнью?
Александра. Ужасно то, что ты говоришь. Это грех.
Реатов. Любовь – не грех.
Александра. Ты сказал ему, что я приемыш, что я не дочь тебе. Может быть, это правда? Скажи мне, дочь я тебе или нет?
Реатов молчит.
Александра. Если б я не была твоей дочерью!
Реатов. Хорошо, Александра, я скажу тебе правду, но раньше ответь мне на два мои вопроса. Обещай, что скажешь мне правду.
Александра. Хорошо, я скажу тебе правду.
Реатов. Как бы это ни было тяжело?
Александра. Как бы мне ни было тяжело, я скажу тебе правду. Я скажу тебе правду даже и тогда, если и сама еще этой правды не знаю теперь. Я обнажу свое сердце и из самой глубины его выну правду. И тогда ты мне скажешь, дочь я тебе или нет.
Реатов. Да. Скажи мне: отец я тебе или не отец – это сейчас ты узнаешь наверное, – но и в том и в другом случае чувство твое останется то же? Сердце твое не перегорит же от одного моего слова, которое притом будет слово о прошлом, далеком прошлом?
Александра. Да, сердцу моему все равно, отец ты мне или не отец.
Реатов. Теперь скажи, любишь ли ты меня? Хочешь ли быть моею? Ты побледнела и молчишь, –
