я и накатывает крошечными волнами к ногам.
Стас оглядывается.
– И куда ты опять нас завёл?
Вопрос ко мне.
– Мы же хотели отдохнуть. Вот. Здесь красиво и по пути домой.
Со всех сторон нас окружают деревья. Если бы не торчащие над соседним берегом многоэтажки, то парк был бы неотличим от леса.
– Какой-то кривой путь ты выбрал. Ещё кто подойдёт и докопается.
– Не бойся, Стасон, я тебя защищу! – вмешивается Никита.
Он толкает Стаса плечом. Тот заваливается на бок и по инерции врезается в меня. Я остаюсь неподвижным и не реагирую, а Стас сердится.
– Ты проблем ищешь?
– Да кого ты испугался? Никто к нам не подойдёт, зря паникуешь. Я знаю эти места – тут рядом качалка. Мы туда ходим с нашим мрачным другом, – он кивает на меня. – Здесь у него выросли мышцы! Тебе бы тоже не помешало поработать с железом.
– Я бегаю, отвали.
– Что не так, Стас? – спрашиваю я.
– Здесь слишком темно, – он поворачивается ко мне. – В смысле, я даже лицо твоё еле вижу. Фонарей нет. Небо абсолютно чёрное.
Стаса беспокоят резко сгустившиеся сумерки, а меня они, наоборот, расслабляют. В темноте спокойно. Глаз не цепляется ни за что лишнее, и мне нравится холод. Ветер утратил тёплое настроение и стал колоть кожу. Он свистит, у него есть голос. Он как четвертый участник беседы.
– С каких пор ты боишься темноты?
– Я не боюсь. Просто не люблю ходить по ночам, особенно один. Когда идёшь домой через парк или по дворам, всегда чувствуешь на себе чужой взгляд.
– Ты параноик, – говорит Никита.
– У тебя что, такого не было?
– Ну, было, конечно, но сейчас как-то пофиг.
– А мне нравится гулять ночью одному, – говорю я, разглядывая отражения окон многоэтажек на чёрной воде.
Всё-таки свет достигает нас. На нашем берегу не так уж и темно, как бы хотелось.
– Да ладно, – Стас усмехается. – Когда ты был мелким, наверняка боялся.
– Это было очень, очень давно. Сейчас я ничего не боюсь.
– Все чего-то боятся.
– Совсем необязательно.
– Ну смерти ты точно боишься, – весело говорит Никита, выпивая.
– Нет.
Такой ответ всех притормозил. Разговор зашёл не туда и нужно было дать задний ход обратно в повседневность. Но я молчу. Мне не хочется притворяться.
– Напомни, а ты верующий?
Стас щурится, будто пытается разглядеть мою конфессию. Я думаю, как лучше ответить.
– Есть недоказанные вещи, в которых я уверен.
– Ладно, и как ты к ним пришёл? – Никита подхватывает новую тему. Он старается быть весёлым, но по голосу слышно, что он именно старается.
– Всё благодаря моей сестре, – отвечаю я, улыбаясь. – Она научила меня не бояться.
– Ты не рассказывал, что у тебя есть сестра.
– Не было повода. Мы давно не виделись.
– И как она научила тебя не бояться?
– Она… многое сделала, после чего я стал смотреть на смерть иначе.
Стоит перевести тему, но мне безумно хочется поделиться мыслями, которые я всегда замалчивал.
Моих друзей атакует ветер. Они ёрзают и прячутся в куртках. Не обременю ли я их своей историей? Впрочем, мы не были бы друзьями, если бы не могли рассказать о себе что угодно.
2
В первом детском воспоминании старшая сестра щипает меня за живот. Не больно, но неприятно. Это ощущение – словно отправная точка моей жизни.
Я был тихим ребёнком. В основном молчал, почти никогда не плакал и не искал внимания. Когда я учился говорить, сестра дразнила меня за ошибки. Она вообще цеплялась по любому поводу, и несмотря на это, я не злился на неё. Тем более, в основном она меня игнорировала.
Потом началась школа. Сестра водила меня туда, встречала и всегда крепко держала за руку. Идя рядом с ней, я чувствовал, что со мной ничто не может случиться. Даже если я оторвусь от земли или начну проваливаться сквозь неё – сестра меня удержит. Я любил ходить с ней до школы, но избегал дома. Там она начинала следить за каждым моим шагом. Я завёл привычку закрывать двери, потому что сестра часто заглядывала в приоткрытую щель. За семейным ужином она не сводила с меня взгляда, поэтому я начал есть в своей комнате.
С
