style="font-size:15px;"> – В том-то и дело, – тихо, серьезно сказал Кудеяр. – Вы лихо и беззастенчиво лгали – сначала моим товарищам, потом мне. Я вас убедительно прошу, не хватайтесь за ваши браунинги. Во-первых, сказанное мною вовсе не означает, что я питаю к вам враждебные намерения, вся нагроможденная вами ложь, как ни странно, меня от вас не отвращает. Во-вторых, положение ваше безнадежно. Вам некуда идти, никто, кроме нас, не в силах оказать вам должную помощь… Либо мы и дальше будем строить отношения на взаимном доверии, либо… Нет, я вам не угрожаю. Попросту требую полной откровенности.
– Вот как? В чем же я вам врал?
– Начнем с того, что вы – не пехотинец в прошлом. Вы – опытный кавалерист, Артемий Петрович. В отличие от вас, я буду полностью откровенен. Так вот, я, знаете ли, происхожу, как принято говорить, из очень хорошей семьи. В революции, да будет вам известно, не так уж мало дворян, даже столбовых. Ну, наш род до столбовых не дотянул, однако родословной и богатством не обижен.
– А я ведь сразу понял, – сказал Сабинин. – Чувствовалось в вас нечто этакое… предельно комильфотное. Beau-monde,[9] как выражаются французы, а?
– Ну, предположим, не высший… Однако ж – свет. Вы, должно быть, понимаете, что с семьей я уже несколько лет не имею ничего общего. Я – позор семьи. С ее точки зрения… Однако, как легко догадаться, получил некоторое воспитание, детство и юность провел в обстановке, заслуженно именуемой комфортной. Отец и по сей день владеет конным заводом, мы…
Очень похоже, он по старой привычке чуть не произнес вслух свою настоящую, прежнюю фамилию. Но вовремя опомнился, закашлял, стараясь, чтобы это выглядело непринужденно. Потом продолжал:
– Мы всегда были страстными лошадниками. Множество предков и ныне здравствующих родственников мужеска пола служили и служат по кавалерии. Я сам одно время всерьез мечтал о карьере кавалерийского офицера, читал многое, штудировал, общался с кузенами – один из них синий кирасир, другой лейб-гвардии гродненский гусар… Так вот, в разговорах со мной – каюсь, почуяв неладное, я с некоторого времени умышленно их поворачивал на эту стежку – вы показали знания, приличествующие как раз кавалеристу. Вы прекрасно разбираетесь в лошадях – а ведь далеко не каждый вообще знает, что такое «ежовое копыто» и чем эта конская болезнь отличается от блютерства, сиречь склонности к носовым кровотечениям. Только сугубый знаток знает о бурейте, о варковой случке, тендените… А помните наш разговор в кафе «Малгожатка»? Вы так подробно, с большим знанием дела рассказали мне о содержании реформ великого князя Николая Николаевича – тех, что касались кавалерии. Я о них только читал, о «полевом галопе», отмене аллюра «шагом», учениях эскадронов «в немую»… Зато вы – о, вы рассказывали обо всем этом так, как способен лишь человек, лично заинтересованный. Вроде моего кузена – я имею в виду гусара, синий кирасир как раз ленив в службе и на плохом счету… Одним словом, с некоторых пор я стал исподволь направлять разговор в нужное русло, я вас, простите, откровенно подзадоривал, и вы, не
Beau-monde – высший свет (фр.).
