style="font-size:15px;"> – Приветствую! – сказал он. – Альтшулер Леонид. У меня фотографическая память.
– Рад за вас, – сдержанно отозвался Ломов.
– Это я к тому, – ухмыльнулся человек, назвавший себя Альтшулером, – что вас-то я хорошо помню. Вы – подполковник Ломов из МВД. Вы однажды выступали на пресс-конференции, говорили о перспективах борьбы с преступностью. Без огонька говорили, должно быть, кого-то подменяли, верно?
Ломов был неприятно поражен. Действительно, был в его жизни такой эпизод, когда начальство попросило его встретиться с представителями прессы. Согласился он тогда скрепя сердце – это было совсем не его – и давно выбросил из памяти досадный эпизод, а вот его, выходит, запомнили. Не самое приятное открытие, надо сказать.
– Отпираться не стану, хотя данные слегка устарели, и я уже полковник, – сказал Ломов. – Но, вижу, память у вас действительно на высоте. Только хочу предупредить – хорошая память не всегда свидетельствует о хорошем здоровье. Скорее, даже наоборот.
– Намек понял, – захохотал Альтшулер. – Постараюсь не злоупотреблять. Однако вопросик задам – по старому знакомству, идет, господин полковник?
– Значит, газетчик? – перебил его Ломов. – Желтая пресса? Должен разочаровать, господин Альтшулер! Контакты мои с прессой на том досадном эпизоде закончились навсегда. С вопросами обращайтесь в нашу пресс-службу. Там, кстати, симпатичные девушки работают.
– С девушками я уж как-нибудь без посторонней помощи разберусь… – ухмыльнулся журналист. – Тем более что униформа меня не слишком возбуждает. У меня другой интерес. Я вот хочу у вас спросить, господин полковник – кстати, поздравляю с повышением, – вы здесь по поводу убийства гаишника, верно? Скажите, раз этим делом так плотно занялись, значит, речь точно идет о банде «охотников»? – его горящие глаза жадно всматривались в непроницаемое лицо полковника в надежде высмотреть хотя бы малейший намек на ответ.
А Ломов в этот момент был до крайности раздосадован, несмотря на всю свою «непроницаемость». «Вот, значит, какие дела! – размышлял он с раздражением. – Приходит какой-то сморчок и в один момент разрушает до основания всю конспирацию. Так мало этого! Он еще и сам предлагает заняться «охотниками», как будто присутствовал вчера в генеральском кабинете! Это уже край. Вот за это точно убивать надо. Жаль, нет у нас такого права. Иногда очень кстати было бы…»
Альтшулер вряд ли умел читать мысли. Он по-прежнему жаждал от Ломова прямого полнозвучного ответа. Полковник попытался вспомнить свой опыт общения с прессой, собрал в кулак волю и предельно бесстрастно сказал:
– Давайте по порядку, господин Альтшулер! Во-первых, я до сих пор не знаю, с кем имею честь… Ваше имя мне ни о чем не говорит, разве что наводит на печальную мысль о шулерстве, уж извините, профессиональное, видимо…
– Оценил, оценил ваше остроумие! – нимало не смутившись, захохотал
