мед сестре толстой Ленке, что на днях должна родить её любимая и единственная невестка, тоже Наташка, и что имена уже придумали, если мальчик—Колька, девочка –Олька и радостно смеялась остротам собеседницы. Медицинские поговаривали между собой, что санитарка Наташка когда-то до войны служила следователем в НКВД и что у неё был влиятельный отец по фамилии Ярош, которого расстреляли как врага народа, а её беременную от какого-то летчика сослали на поселение. Что у неё тату на правой руке К+Н и такое же у её лётчика. Но сама она этого никому не говорила, но фамилия у сына была не её. «И что было дальше?» – спросил Егор, нарушив образовавшуюся во время подслушивания чужой радости тишину: «дальше была опять война» провел черту Иванович.
В палату приоткрылась дверь и просунулась голова девушки. «Что ты придешь?» спросила она, но рассмотрев импровизированный стол и запах табака видно поняла, что свидания сегодня не состоится. Дверь так же тихо закрылась.
Мужики разлили по последней, оказалось, что так они не пили водки было больше чем по пол стакана каждому. Но оставлять на завтра нет смысла, а делить на еще раз – мало закуски. Выпили и доели все, что оставалось. Егор стал убирать мусор, он скомкал газету, а чистой тряпочкой вытер табуреты, собрал все лишнее и вышел в коридор. В фойе сидела Оля и что-то записывала в книгу. Парень подошел и извинился. Оля ничего не ответила и продолжала заполнять журнал. Егор пошел по только что вымытому и еще не просохшему полу в туалет, выбросил мусор и умылся. На обратном пути девушки не было и молодой человек решил ложиться спать. В палате все уже лежали. Мучился, ища себе место с рукой дед Толя, Иванович лежал на спине укрытый одной простынкой и сопел, Николаевич, кровать которого находилась через тумбочку в голове у Егора, лежал на боку к стене. Егор вспомнил, что Николаевич не проронил за вечер ни слова. Это давало повод для мыслей. Но он ходил постоянно одетый в тельняшку с рукавами, что ему холодно что ли? спрашивал сам себя парень. Первым захрапел Иванович, как по команде завелся сиплым храпом и дед Толя. «Ну все запели на всю ночь» произнес Николаевич, не поворачиваясь, «хоть беги, теперь до утра не утихнут». «Ты хоть не храпишь?» обратился Николаевич к парню, «Бывает конечно, но я сам себя не слышу» ответил Егор и подсунул к уху наушник по ближе. С наушника слышалась песня А Пугачевой – «Миллион алых роз». Егор стал прислушиваться и потихоньку уснул. Первый день и ночь в четвертой палате ЦГБ закончились………
Проснулся Егор от того, что его кто-то легонько тряс за плечо. Парень повернул голову и увидел Олю с пальцем у губ, показывающую головой на выход. Егор глянул на часы было около 6ти утра, солнце давно встало и горлицы за окном на дереве дружно кричали. Парень взял мыло и зубную щетку, одел больничные тапки и вышел. Оля стояла у раскрытого балкона и укладывала свои красивые рыжеватые волосы в косичку. «Доброе утро» сказал Егор «прости, что так вчера вышло я немного заслушался рассказов старых
