ДЕЛИРИЙ [дэ], я, м. [лат. dеlirium безумие, помешательство]. мед. Бред со зрительными галлюцинациями, наблюдающийся при нек-рых инфекционных и психических заболеваниях, алкоголизме.
ЗАЯВЛЕНИЕ:
Авторы (текст написан в соавторстве с Богом) официально заявляют: ВО ВРЕМЯ НАПИСАНИЯ ДАННОГО ТЕКСТА НИ ОДНО НАРКОТИЧЕСКОЕ ВЕЩЕСТВО НЕ ПОСТРАДАЛО!!!
Гиперглава первая
Корабль уродов, где твой штурвал и снасть?
Я так боюсь упасть в морскую воду;
Корабль уродов, что ты готовишь мне,
Гибель в морской волне или свободу?
Глава первая
На экране крупным планом появляется лист бумаги и рука, держащая старомодную перьевую ручку.
«Пользуясь случаем, хочу сказать»… – выводит рука каллиграфическим почерком. Слышны шаги: кто-то вбегает в комнату, но зритель не видит, кто.
– Папа! Папа! – звучит радостный детский голос – посмотри, что я нашел!
Раздается оглушительный взрыв. На экране огонь. Титры.
Вот такая вот глава.
Глава вторая, в которой…
Раз мир бардак,
То судьи сутенеры.
Подглава 1
Комната размером 4х5. Стены оклеены бледными однотонными обоями. Пол (ДВП) окрашен в абрикосовый цвет. Окно зашторено. С потолка свисает старомодная дурацкая люстра с какими-то аляповатыми ангелочками с дебильными лицами. Горит электрический свет. У противоположной от окна стены стоит большая кровать. На кровати сидит маленький тщедушный очкарик. Его лицо и фигура не дают ни малейшего представления о национальной принадлежности данного субъекта. На кровати «у стеночки» кто-то лежит, укрывшись с головой одеялом. Кроме них в комнате еще один человек: уборщик. Нелепая жертва юмора создателя. Высокий, тощий, лысый. На некрасивом лице полное отсутствие какого-либо выражения. Уборщик меланхолично работает шваброй. Слева под мышкой он зачем-то держит скейтборд, который, несомненно, мешает ему работать.
– … Лена и Надя, – рассказывает уборщику очкарик, – милые, нежные, ласковые, красивые, очаровательные, мечтательные, завораживающие, магические, ошеломляющие…
Уборщик с отсутствующим видом трет один и тот же участок пола. Он даже не делает вид, что слушает.
– А хочешь, я тебе их найду? – говорит вдруг уборщик, когда количество эпитетов вдвое превышает официально установленное количество слов в русском языке, и когда вероятный или гипотетический зритель (лучше зрители) уже отчаялся дождаться хоть какого-нибудь развития событий.
– Ты? – удивился очкарик?
– Ну да. А почему бы и нет?
– Шутишь?
– Мне за это не платят.
– Да… конечно… сейчас.
Очкарик выуживает из-под кровати мятые пыльные брюки, роется в карманах.
– Держи, – говорит он, протягивая уборщику мятую купюру.
Уборщик берет деньги, расправляет…
– Это что? – спрашивает он.
– Я… ты не думай… – мямлит очкарик.
– Ты дал мне червонец! Что может быть оскорбительней для порядочного человека!
– У меня больше нет. Зарплату задерживают до понедельника.
– Дай, – приказывает уборщик, вырывая у очкарика из рук брюки. При этом скейтборд падает на пол.
В результате настойчивых поисков уборщику удается добыть из карманов немного мелочи.
– И это все? – презрительно спрашивает он.
– Я же говорю, зарплата…
– А что у тебя в другой комнате?
– Какой комнате?
– У тебя ведь двухкомнатная квартира?
– Ну.
– Значит, должно быть две комнаты.
– Ты прав, – грустно соглашается очкарик.
– Вот видишь, – говорит уборщик, направляясь в другую комнату.
– Там… туда нельзя. Там не убрано, – говорит, краснея, очкарик.
Он вскакивает с кровати, выбегает из комнаты в коридор и заслоняет собой дверь в другую комнату. В коридоре тоже горит свет. Причем, всегда, даже
