Фе и Габриэль, но господин Хозек пригрозил, что скорее собственноручно подпалит свой дом, чем согласится украсить его трупиками оранжерейных цветов стоимостью с хорошую карету и пару лошадей.
Господин Хозек в чёрном шёлковом сюртуке того же покроя, что был на Яне, рассыпал по столу листы бумаги с именами гостей.
– Не перепутайте, – наставлял он двух друзей. – Каждого гостя сажать в соответствии с этим планом. Среди них есть лелеющие старые обиды горячие головы, которые не должны оказаться рядом. Это политика, привыкай! – Он похлопал Филя по плечу, которое казалось очень мощным в парадной лорике.
Юноша свернул лист вдвое и сунул его за кожаный пояс у металлической бляхи с выгравированным на ней символом легиона. Указание Флава не распространяться о его приписке к Хальмстему было выполнить не легче, чем поцеловать свой локоть: кусок стены с тремя символическими зубцами, обвитыми шипастой лозой, и охраняющей их недоброго вида собакой был известен всей Империи как его символ.
Деревянные столбы, поддерживающие шатёр, были выкрашены в белый цвет и декорированы стилизованными позолоченными цветами. За столбами мелькнуло что-то лёгкое, белое, воздушное с тем же оттенком позолоты. Мета ступила в шатёр, высоко неся голову. Её волосы удерживал золотой обруч, напоминавший тонкую корону или тиару. Позади неё развевалась фата в тон платья, украшенная цветами апельсина.
– Э-э… простите меня, – пробормотал Филь, шагая навстречу невесте, которую более всего на свете сейчас желал заключить в объятия.
Из-за спины Меты показалась Габриэль. На девушке было платье нежно-бирюзового оттенка, как осветлённая морская пена, длинное и струящееся. Надетая поверх полупрозрачная юбка была расшита луками со стрелами. Застёжка в виде маленького лука со стрелой держала лямку платья на плече. Плотная асимметричная шапочка из павлиньих перьев, переплетённых так, что были видны «глаза», удерживала чёрные волосы, завитые природой крупными кудрями, спускавшимися на плечо и часть спины. Туфли на высоких каблуках имели украшение в форме стрелы, а на пальце девушки красовался огромный аквамарин.
– Так, – сказал Ян, поднимаясь. – Вы меня тоже все простите…
Два друга, как зачарованные, двинулись навстречу разодетым девицам. Уши Меты порозовели. Габриэль зарделась как маков цвет и вскинула руку к рукаву:
– Ой, мамочка, я забыла брошь!
– Я принесу, – заверил её Филь, не сводя взгляд с Меты.
– Мы принесём, – эхом отозвалась она, разглядывая его, будто увидела впервые.
Сердце Филя билось так сильно, что воздух вокруг него сделался густым, мешая ему двигаться с привычной лёгкостью. Он потерял способность видеть, что творится вокруг.
Он взял ладонь Меты в свою, она крепко сжала его пальцы. Обжигающая волна прокатилась по его телу. Филь отпустил её ладонь от греха подальше, но продолжал ощущать через воздух каждый изгиб её тела. Мета стрельнула в него глазами и улыбнулась.
Встретившаяся
