потерпевшие, а не…
Он запнулся, быстро соображая, и на лбу у него каплями выступил пот. Он импульсивно приподнялся, потянулся, будто пытаясь отобрать у Мартина список; Мартин отвел руку. Констебль сдался, рухнул обратно на стул:
– Это потерпевшие. Ведьма напала на них. Послушайте, куратор…
– Я вам напомню, – сказал Мартин. – «Новая Инквизиция» – это когда люди, не имеющие к подлинной Инквизиции никакого отношения, устраивают самосуды над женщинами… над «глухими» ведьмами. Когда я говорю «глухими», я не имею в виду проблемы со слухом. Неинициированные ведьмы, они же «глухарки», не могут совершать то, в чем вы их обвиняете, они ничем не отличаются от обычных людей. Убитая, – он кивнул на фотографии, от которых констебль старательно отводил глаза, – не была инициирована и не совершала преступлений. Ее замучили без суда и без вины. Инквизиция считает своим долгом искоренять самосуды.
Он неторопливо поднялся, подошел к офисной копировальной машине у стены, открыл крышку, положил список с восемью фамилиями на стекло:
– А у вас есть выбор, констебль. – Теперь он говорил совсем другим голосом, мягко, почти по-дружески. – Вы еще можете оказаться в этом деле моим союзником, а не врагом. Или хотите все-таки врагом?
Констебль содрогнулся и мотнул головой, показывая, насколько такая мысль ему невыносима.
– Хорошо… Сколько мест у вас в следственном изоляторе?
– Где?! – Констебль выпучил глаза.
– За решеткой, где пойманные преступники ждут конвоя в город!
– Много, – растерянно сказал констебль. – Но в последний раз это было год назад, когда на базаре взяли вора-гастролера…
– Поздравляю, сегодня у вас полно работы, – сказал Мартин. – Начнем с Васила Заяца, улица Фабричная, дом шесть.
– В чем он виноват? – Голос констебля неприлично дрогнул. – Он никого не убивал… это его чуть не убили!
Эгле приподняла уголки губ. Констебль дернулся, будто его ткнули иголкой, и наконец-то взглянул на нее.
В его глазах появился настоящий ужас. Он хотел спросить о чем-то, но не посмел.
Васил Заяц работал на сыроварне менеджером и должен был вернуться домой к пяти; уже стемнело. Снег прекратился, и небо потихоньку очищалось. Горы вокруг стояли как призраки – Эгле могла их видеть в темноте.
– Поедете с нами, – сообщил Мартин констеблю.
– Я лучше пешком. Здесь недалеко, я привычный…
– Садитесь в машину, – сказала Эгле. Это были ее первые слова с момента прибытия.
Констебль больше не сопротивлялся. Мартин открыл дверцу черного автомобиля, констебль покорно залез внутрь.
– Можешь за руль? – негромко спросил Мартин у Эгле.
Она мельком подумала, что действующая ведьма за рулем инквизиторской машины – вызов существующему миропорядку. Но, если говорить честно, каждая минута ее жизни теперь была вызовом.
