чтобы констебль не дозвонился до своего регионального начальства. Но ведь дозвонится, дело времени…
– Мы должны сообщить Клавдию? – тихо спросила Эгле.
– Хороший вопрос. – Он смотрел на падающий снег. – По правилам – да, о чрезвычайном происшествии такого рода я должен немедленно доложить…
– И он… он разве нам не поможет?!
Мартин помолчал секунду. Эгле снова окоченела.
– Знаешь, – начал Мартин, – в детстве он меня никогда не ругал. Никогда. Но я всякий раз понимал, в чем накосячил, и старался исправить, искренне, чтобы он мог мной гордиться. Он был для меня… знаешь, такая фигура отца, что прямо головой в небо… А потом я стал его подчиненным.
– Жалеешь? – Эгле не успела придержать язык.
– Нет, – сказал он убежденно и снова нахмурился. – То есть не жалею о своем выборе. Но лучше бы мне не знать, кто он такой и каким может быть. Я очень его люблю. Но бывают моменты, вот как теперь…
– Ты, по-моему, немножко не в своем уме, – пробормотала Эгле. – Вспомни, что он сделал для Ивги…
– Для нее – да, – тихо сказал Мартин. – Если бы речь шла о маме, я был бы уверен, что он пойдет на все, чтобы ее защитить. Но речь о нас с тобой…
– Ты его сын!
– Я его подчиненный, который обгадился. А ты действующая ведьма. К Эгле Север он очень трогательно и тепло относится. Но ведьму, совершившую «самострел», может отправить на казнь – для ее же блага…
– Нет, – сказала Эгле дрогнувшим голосом. – Я не верю.
– Ты его не знаешь, – пробормотал Мартин. – Тридцать пять лет во главе Инквизиции – это необратимо.
– Я ему доверяю!
– Доверяй, – Мартин кивнул, легко уступая. – Нам нужна другая машина. Мы уезжаем из Ридны. Попробуем пробиться в Альтицу, на болота, там легко затеряться…
– Но мы же только приехали, – тихо сказала Эгле. – У нас были планы. У нас была… миссия, что ли. Будущее…
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.
– Прости, – пробормотал Мартин. – Да, у нас были… планы. Придется теперь их немножко пересмотреть. Твоя жизнь дороже.
– Март, – сказала она с досадой, – ты так говоришь, будто я беспомощная девочка, которая должна бежать и прятаться, а я… Я всех инквизиторов без соли сожру. Пусть только попробуют меня взять.
– Стандартная ошибка. – Он отстранился, глаза затуманились. – Если бы ты знала, сколько флаг-ведьм на этом погорели. Почуяв себя всесильными. Бросив вызов Инквизиции… В лучшем случае их убивали на месте, но чаще всего – подвал, допрос, казнь.
Он говорил просто и буднично, за каждым его словом стоял жуткий опыт. Эгле почувствовала, как пот, пропитавший футболку под свитером, делается ледяным и липким.
Мартин поймал ее взгляд. Его лицо изменилось.
– Это не про тебя, – сказал он отрывисто и сухо. – Тебя никто не тронет, пока я жив… А я больше не собираюсь
