style="font-size:15px;"> Она все-таки надеялась. Каждое утро прикладывала руку к животу, боясь уловить в нем какое-нибудь биение, но, слава богу, ничего не чувствовала. С первого раза не забеременеешь – это было общеизвестно и подтверждено Эйдин Малдун, вместе с которой на рождественском базаре Брайди торговала всякой бесполезной всячиной. Эйдин побывала во Франции и знала всё.
Настораживало, что оба платья стали тесны, но это, конечно, результат здешней сытной, питательной еды. Надо маленько умерить аппетит.
Своими тревогами Брайди ни с кем не делилась, даже с Мэри. Но девушки, сами того не ведая, ее успокоили. Вот удивительно, однажды сказала Джуэл Уилан, мы живем вместе и у нас стали совпадать циклы. Тогда Брайди подумала, что, наверное, ее организм, точно неловкий танцор, всё никак не приладится к общему ритму.
Но скорее всего, с ней происходило то же самое, что и с Мэри. Та поведала, что в Америке «мисс Пинкертон» навестила ее очень не скоро. Объясняла она это трудным привыканием к массе всего нового – иной пище, воде, климату и, что было всего тяжелее для сельской девушки, постоянному шуму. Даже Мэри, прикатившая из Лимерика, жаловалась на неумолчный цокот копыт по брусчатке, щелканье кнутов нетерпеливых извозчиков, рявканье омнибусных клаксонов и ревунов буксиров (окна спальни выходили на реку) и пьяные свары ночных гуляк, вываливающихся из кабаков. Кроме того, в комнате не бывало полной темноты – проникавший с улицы свет газовых фонарей и извозчичьих лампионов не давал уснуть. Если ночью случалось встать по нужде, свечка не требовалась. Отвыкая засыпать в темноте, Брайди лишь теперь поняла, какое благо – кромешный мрак, нарушаемый только сиянием звезд и луны.
Ясное дело, из-за всех этих перемен организм сбился с привычного налаженного хода.
Натягивая чулки и застегивая корсет, Брайди думала о Томе, что бывало много раз на дню. Она не девственница, но тайная вдова! Мысль эта питала пылавший в душе огонь, никем не видимый.
Наверняка с небес Том смотрит на нее и не позволит случиться ничему дурному.
Шпильками-невидимками Брайди и Мэри закололи кружевные накидки и, проходя через кухню, поздоровались с сестрой Бертрам – облаченная в свой неизменный фартук, деревянной ложкой та помешивала в большом бурлящем котле. Нынче на завтрак давали кашу. У Брайди урчало в животе, но нельзя съесть ни крошки. Перед причастием надлежало поститься с полуночи. А если поешь и причастишься, возьмешь смертный грех на душу.
В шесть утра домовая церковь была полупустой. Многие прихожане пойдут на обедню в церкви Святого Розария. Вот там народу будет битком, сказала Мэри, и всё из-за представления. Каждый год люди приезжали даже из района Канарси, чтоб увидеть живую картину – вознесение Девы Марии. Девочку, облаченную в бело-голубые одежды, усаживали в корзину и на блоке поднимали к сооруженным под куполом облакам. Спокон веку церковь Святого Розария была храмом плотников – ирландцев, не итальянцев. Жизнь юной девы можно доверить лишь
